Проклятие – миньон! - [15]

Комната блистала чистотой и каким-то очень дамским уютом. Многослойная постель на ложе была аккуратно застелена меховым покрывалом, все доступные поверхности сверкали, лишенные привычных вековых залежей пыли, на столе появилась ваза с источающими аромат розами. Рядом на расстеленной рогожке стоял цветочный горшок, наполненный землей, видимо, в него собирались подсаживать розовые отростки. Если бы граф Шерези видел сейчас эти перемены, его любопытство о том, где проводит ночи Аврора, оставив за ним свою спальню, было бы удовлетворено. Где в результате этого обмена проводил ночи сам шут, так и осталось для всех загадкой.

Шут желал поговорить с ее величеством с глазу на глаз, о чем и сообщил без слов, быстро шлепнув ближайшую фрейлину по обтянутому атласом заду.

– Плебей! – успела взвизгнуть дева, увлекаемая за дверь стайкой товарок.

– Еще какой, милая, – согласился шут, подмигнув красотке и даже получив взамен несмелую призывную улыбку.

«Как все же развращает юные души и неокрепшие умы жизнь при дворе, – подумал он сокрушенно. – Еще полгода назад дело закончилось бы пощечиной и вызовом на дуэль от родственника оскорбленной леди. А что теперь? Теперь мне раздают авансы».

– Так что там? – поторопила его королева.

– Всеобщее падение нравов, – ответил Мармадюк, – свидетельствующее о…

О чем это свидетельствовало, шут придумать не удосужился.

– А ты стареешь, мой дорогой, – Аврора обняла себя за плечи и опять опустилась в кресло, – в прежние времена ты бы успел условиться о свидании с этой крошкой.

– Чтоб сразу после оного немедленно жениться на невинной овечке под занесенным клинком ее родича? Ну уж нет, дорогая, не настолько я стар, чтоб променять свободу на ад супружества. Кстати, об аде. – Мармадюк бросил на колени своей повелительницы свернутый трубочкой документ. – Доманское посольство почтит нас ровно через семь дней.

– И именно это вызвало твою тревогу?

Аврора давным-давно привыкла к порывистости своего друга, поэтому на невежливый жест никак не среагировала.

– А тебе не кажется, что все у нас складывается одно к одному? Сначала кто-то убивает в столице фею, затем покушается на миньонов, и вот в этот дивный момент доманцы проявляют к нам дружелюбный интерес и участие.

– Они ничего об этом не узнают, – отмахнулась королева, – подумаешь, посольство. Ну организуем бал, откроем винные погреба. Что это у тебя в руке?

Мармадюк посмотрел:

– Какой-то плод или семя, а может, орех?

Аврора приподнялась, вытянув голову:

– Какая забавная форма. Но он, кажется, поврежден?

– Он готовится прорасти, – уверенно отвечал Мармадюк и, пройдя через комнату, опустил коко-де-мер в приготовленный под розовую рассаду горшок. – Скоро мы узнаем, чем мне предлагалось подавиться.

Последнюю фразу королева не поняла, но уточнять ее значение не стала, углубившись в чтение.

Через некоторое время, когда шут закончил посадку дивного плода, а королева – чтение, она произнесла:

– Кажется, ты прав, мой дорогой. Это непростое посольство. Послание это не выглядит таким уж свежим, скорее заготовкой, пущено в ход при удобном моменте.

– Это все, что тебя насторожило?

– Состав, – Аврора кисло улыбнулась, – Рамос и Перес – благородные доны, коим доверено посольство, нам с тобой давно известны.

– Как лучшие доманские шпионы и интриганы, каких поискать. – Мармадюк вытер ладони о колени и подошел к своей королеве. – А у нас нет времени выяснять, что за авантюру задумали доманцы на этот раз. Нам нужно искать противоядие для твоих мальчиков и призвать в столицу лорда Краона для опознания тела наследника.

– Тебе тоже пришла в голову мысль о подмене?

– Это возможно, – кивнул шут. – И облегчило бы наши поиски представителя золотой кости, убившего фею.

– Я сегодня же лично напишу лорду Краону, – сказала Аврора. – Мы будем ждать его в Ардере в конце следующего месяца. Поиски противоядия пока отдадим на откуп лекарям и ученым, а приемом посольства придется заняться тебе. Доманцы не должны догадаться ни об одной из наших бед. Это будет непросто, наши придворные болтливы сверх меры. Кстати, чем занят ван Хорн после нанесенного ему поражения? Его я вижу самым слабым звеном в цепи нашей защиты.

– Он затаился, – отвечал Мармадюк. – И это тоже меня тревожит.

В комнату, кланяясь, вошел Дэни ван Сол с очередной кипой документов. Королева разложила их на столе, подвинув рогожку.

– Ты обустроил Цветочка в миньонских покоях? – спросил Мармадюк пажа.

– Нет, граф предпочел отправиться в госпиталий, где предался эпичной скорби над бесчувственным телом Патрика лорда Уолеса.

– Эпичной?

– Он рыдает, как девчонка, и даже, кажется, со слезами, – сообщил ван Сол. – Лекари опасаются уже и за его здоровье, поэтому прежде чем отправиться сюда, я забежал в миньонские покои и направил в госпиталий лордов Виклунда и Доре для оказания дружеской поддержки.

– Хороший мальчик, – решил шут.

И хотя лорд Мармадюк не уточнил, кого именно из мальчиков, Цветочка Шерези или Дэни ван Сола он имеет в виду, паж принял похвалу на свой счет и мило покраснел.

Глава 3 Черное полнолуние

Патрик лорд Уолес был самым красивым мужчиной в пяти королевствах. Даже сейчас, лежащий неподвижно на койке в госпиталии, бледный, измученный, почти бездыханный, он был красив. Его тонкие четкие черты лица, белоснежная кожа, золотистые волосы так и просились на эпичное полотно, которое я назвала бы просто и емко – «Скорбь». Скорбь была моя и она была безгранична.