Проклятие короля-оборотня - [15]

Волк заговаривает снова:

– Фейри не подобает находиться там, где обитают люди. И тем более рисковать своими жизнями.

Согласно киваю, пускай немного резко и неуверенно.

– Я понимаю, на что вы ради меня пошли, и очень это ценю, – умудряюсь я выдавить.

Будь у меня хоть какой-то опыт, я бы подумала, что волк улыбается.

– Ах да. Я поступил смело, правда? Очень смело и подверг себя опасности. Ты, должно быть… ошеломлена оттого, что еще жива.

Так, что тут происходит? Я прищуриваюсь.

– Да.

– Так ошеломлена. И благодарна. Должно быть, тебе кажется, что ты обязана мне жизнью.

Кровь в жилах стынет, и от его фраз становится зябко. Уж очень они похожи на условия сделки фейри, о которых столько рассказывали. И которые я считала слишком фантастическими. Пытаясь припомнить все, что когда-либо слышала в сказках и легендах, стараюсь подбирать слова с особой осторожностью:

– Мне кажется, вы поступили очень великодушно, сэр… волк.

– Да, так великодушно. Интересно… тебе хочется отплатить мне за мою доброту? По собственной воле и желанию, разумеется, – добавляет он спешно.

Хмурясь, делаю шаг назад.

– Пожалуй, мне пора. У меня встреча в тридцать третьем доме по Уайтспрус Лэйн. Полагаю, он в конце этой тропы. – Я указываю за спину и делаю еще шаг. И еще.

Волк как будто бы ворчливо вздыхает.

– Какая жалость, что тебе пора, ведь я бы еще поболтал. – Его голос становится громче, суше, и каждый слог походит на объявление.

Прежде чем успеваю ответить, откуда ни возьмись выскакивает волк с коричневой взлохмаченной шерстью и устремляется на меня. Я с криком пускаюсь со всех ног, но меня снова спасает белый волк. Звери вновь вступают в сражение и, рыча и обнажая клыки, катаются по земле, перемещаясь с тропы в кусты и обратно. Вдруг я оказываюсь на дорожке одна и понимаю, что пора уносить ноги – сейчас или никогда. Но мне бежать к тридцать третьему дому по Уайтспрус Лэйн, где – очень надеюсь – ждет убежище? Или к главной дороге и попытаться вернуться в город, пока меня не хватились волки? Оба варианта слишком рискованные, а выбирать некогда.

Все нутро вопит мчаться домой, забыть о собеседовании и о маньяке, который пригласил меня в лес, вместо того чтобы назначить встречу в безопасном месте. Я отправляюсь по той тропе, по которой пришла, скользя по утоптанному волками снегу и стремясь выбраться на главную дорогу. Несясь по склону, временами бегу, временами скольжу. И, вероятно, преодолеваю половину пути до самой первой развилки, как вдруг в поле зрения появляется огромная белоснежная фигура.

Я резко останавливаюсь, чудом не подвернув ногу.

На тропу, прихрамывая, ковыляет белый волк, голова его опущена, язык висит из пасти. Его бок покрыт ярко-алой кровью. Он с мучительным стоном делает еще три шага и падает на землю.

– Ах! – скулит он. – Ох, больно. Агония. Прошу, помоги мне.

Дрожа с головы до пят, я приближаюсь к зверю. Отчасти мне хочется обойти его и затребовать свою свободу, но, когда вижу, как много крови на его бедре, мое сердце оттаивает. Кроме того, это не какой-то обыкновенный волк, это волк-фейри. Если оставить фейри умирать, потом можно столкнуться с последствиями. Затаив дыхание, опускаюсь рядом с ним на колени. Протягиваю к нему руки, но понятия не имею, что делать. В своей жизни мне приходилось лечить лишь поцарапанные коленки. И что прикажете делать с такой серьезной раной? И – да ради всего святого – у него отсутствует задняя лапа?!

– Ох, больно, – стонет волк. – Должно быть, ты снова думаешь, какой я смелый. И спас тебе жизнь уже дважды.

Странно заострять свое внимание на этом, когда истекаешь кровью, но я соглашаюсь:

– Да, повторюсь, я очень благодарна.

– При виде меня в таком состоянии… уверен, твое сердце… оттаивает, так? Ты, должно быть, чувствуешь себя передо мной в долгу. И твоя благодарность настолько всепоглощающая, что тебе хочется… чем-нибудь пожертвовать? Например, своим ценнейшим сокровищем?

Я игнорирую его и вместо этого снимаю пальто, после чего пытаюсь остановить кровотечение из его бедра. Но тут закрадываются сомнения. Когда я пытаюсь найти место повреждения, чтобы зажать рану, то не нахожу никаких травм: ни исполосованной плоти, ни свежей вытекающей крови. Нагибаюсь к волку ближе, и ноздри щекочет знакомый аромат. Неужели это… томатный соус? Я отстраняюсь и медленно поднимаюсь.

– Что ты делаешь? Не видишь, в каком я состоянии?

Странное поведение должно было выдать его сразу, но я все списала на незнакомые мне повадки фейри.

– Не стой истуканом, – возмущается он, а потом морщит морду в подобии гримасы. – Моя лапа. О, моя бедная лапа.

– Твоя лапа в порядке, – выдавливаю я сквозь зубы, сохраняя спокойствие, насколько это возможно. Пускай я поняла, что меня обманули, но страха от этого не поубавилось. Только сейчас к испугу примешиваются раздражение и злость, они-то и придают мне сил, чтобы не развалиться.

– В порядке? – повторяет он за мной, и в его голосе слышится ярость. – Ты не видишь, что ее нет? Как это может быть нормально?

– Согласна, ее нет, вот только нет свидетельств того, что ты лишился лапы только что.

Волк приподнимает голову и устремляет на меня взгляд рубиновых глаз: