Проклятие короля-оборотня - [16]

– А как же красная жидкость?

– Думаешь, – прищуриваюсь я, – я не узнаю запах томатного соуса, когда его учую?

Тяжело вздохнув, зверь поднимается на свои три лапы. Это объясняет, почему мне сразу показалось, что его движения не так грациозны, как у остальных волков.

– Выходит, – говорит он, – ты не желаешь пожертвовать мне свое ценнейшее сокровище в знак глубочайшего уважения и любви ко мне? Конечно же, по собственной воле и желанию. – Как и до этого, последнюю часть он выпаливает.

Я одариваю его язвительным взглядом и от удивления распахиваю рот:

– Нет.

– Ну как знаешь.

Содрогнувшись, волк растворяется в белоснежном облаке, и на его месте появляется мужчина. Человек размером с медведя с широкими плечами, дикой пышной гривой длинных темных, золотисто-каштановых волос и бородой гризли. Рубиновый цвет его глаз уже не такой яркий, оттенком больше напоминает гранат, но глубокий, как у темнейших вин. Он скачет на левой ноге, а его правая конечность кончается чуть ниже колена, и культя прикрыта заколотой штаниной коричневых брюк. Затем, не сводя с меня глаз, он издает свист.

На этот звук со всех сторон тропы выходят такие же огромные, медведеподобные фейри-мужчины. Что-то мне подсказывает, что это остальные волки, с которыми я недавно столкнулась, только теперь в облике людей. И осознание ни капли меня не успокаивает.

– Что происходит? – спрашиваю я, коря себя за дрожь в голосе.

Никто не отвечает. Женщина с обветренным лицом и вьющимися седыми волосами бросает лидеру длинный сучковатый посох, и он ловит его в воздухе. Верхушка посоха раздвоенная и формирует углубление, и лидер ставит приспособление под левую руку.

– Переходим ко второму этапу, – сообщает он.

Остальные кивают и поворачиваются в мою сторону. Мне не нужно оглядываться, чтобы понять, что я окружена. Нутром чую. Сердце уходит в пятки, но я дерзаю спросить:

– Что за второй этап?

Уголок губы мужчины-фейри приподнимается под кустистой бородой.

– Взять ее.

Глава VII

Я ничего не вижу, но до меня доносится шепот. Довольно быстро бросаю тщетные попытки выбраться из тесных узлов, которыми мне связали руки за спиной и примотали лодыжки к ножкам стула. Уверена я только в этом – меня привязали к стулу. Стараюсь податься вперед и верчу головой, желая разобрать хоть слово из разговоров, еле слышных из-за двери.

Еще сомнений не вызывает, что я в помещении. Вскоре после того как люди-волки меня окружили, мне завязали глаза, связали и кляпом заткнули рот. Куда меня потом несли, не знаю, но дорога была недолгой. Где бы я ни находилась, тащили меня сюда вроде бы на плече, и, невзирая на панические вопли, заглушаемые куском ткани, я уловила момент, когда обжигающий ветер перестал обдувать лицо, а хруст снега под ботинками сменился звуком топота по твердой поверхности, эхом отскакивавшим от стен.

Только ничего из перечисленного мне не поможет, ведь я еле могу выдавить хоть писк. Что они обсуждают? Как интереснее оторвать у меня конечности? Разум подкидывает зловещие картины, как фейри снова обращаются в волчью форму и раздирают меня на части, пока я изо всех сил кричу. Или насылают проклятие, отчего я пляшу, пока пальцы ног не стираются в кровь, как было в пугающих легендах, которые я по глупости считала выдумкой. Можно смело заявить, что я ошибалась во всех своих предположениях о фейри.

Ну зачем я сюда пошла? Зачем? На протяжении нескольких недель я боялась городских жителей, их сплетен, лжи, хотя на самом деле стоило остерегаться чудовищ, к которым предвзято относится любой здравомыслящий человек. Фейри, волков. Лесов.

До ушей доносится звук, похожий на скрип двери, за ним следует становящийся все громче стук каблуков. Внезапно в повязке появляются просветы, словно в месте моего заключения включили свет. Я ощущаю, как некто заносит руки мне за голову, и после этого повязка ослабевает. Сердце уходит в пятки, ужас сковывает каждую клеточку тела. Понятия не имею, что увижу, когда ткань спадет. Вдруг я в темнице, в пыточной или…

Несколько раз моргнув, привыкаю к мягкому искусственному свету, такому же, как у нас дома, и вдруг понимаю… что я в спальне. Меблированной очень просто и скромно. Складывается впечатление, что ее не посещали полвека, и это пугает только сильнее. Что ж, это и три фигуры, высящиеся надо мной.

По-прежнему находящийся в человеческом облике главарь, очевидно, еще недавно бывший невыносимым белым волком – альфа этой шайки, – стоит по центру с посохом под левой рукой, его золотисто-каштановые волосы рассыпались по плечам. Я медленно поднимаю голову и ловлю его взгляд, одновременно удивляясь тому, что он куда моложе, чем я сначала предположила. Пускай неопрятно одет, рукава покрытой пятнами льняной рубашки закатаны до локтя, а дикие пышные волосы и борода растрепаны, на лице ни морщинки, ни складочки, которые мое воображение добавило в лесу. Ему не больше двадцати пяти.

«Он фейри», – напоминаю себе. Они стареют не как люди. Он с тем же успехом может быть древним старцем. А даже если это не так, его возраст не имеет никакого отношения к нынешним обстоятельствам.

Я сверлю альфу сердитым взглядом, но подозреваю, что дрожащее тело сводит все мои старания на нет. Один из двух его помощников – мужчина-фейри с черными волосами и темной кустистой бородой – прыскает за его спиной, а затем идет на другую сторону комнаты и устраивается за пыльным письменным столом. Протирает поверхность рукой, после чего достает из выдвижного ящика несколько листов бумаги и перьевую ручку. Второй помощник, уже знакомая мне седовласая женщина-фейри, скрещивает руки на груди и недобро на меня смотрит. Как и фейри, которого мы с Имоджен мельком видели у отеля «Верити», нечеловеческую натуру этих созданий выдают лишь заостренные уши.