Проклятие Этари - [69]

– Предупредил держаться подальше от Адриана, – буркнула я, по-прежнему не зная, как отнестись к поступку магистра. Быть благодарной за заботу или сердиться, что он вмешался не в свое дело?

– Вортон что, знает о тебе? – удивилась Бьянка.

Я отрицательно покачала головой.

– По собственному опыту могу сказать, что с вампирами в принципе дел лучше не иметь – целее будешь. А с архивампирами – тем более.

Если Бьянка и удивилась, то вопросов предпочла не задавать. Заняться нам было нечем, а потому вскоре мы поднялись и отправились на поиски какого-нибудь чтения, чтобы скоротать вторую половину дня. Поскольку исторические труды мне порядком надоели, на этот раз я выбрала любовно-приключенческий роман. В библиотеке было целых пять шкафов, заставленных подобной литературой, – а что еще читать бедным придворным дамам? Не трактаты же по философии.

Впрочем, я быстро убедилась, что чтение тех же философских рассуждений было бы более занятным, чем то, что я пролистывала сейчас. На протяжении трехсот с лишним страниц книжка повествовала о том, как в юную дочь обедневшего безземельного дворянина, обучающуюся в пансионе благородных леди, влюбился новый ректор этого заведения. Девица не обладала ни красотой, ни богатством, и ее единственным достоянием были скромность и очень глубокий внутренний мир. Ректор же был молодым, очень знатным красавцем-мужчиной, который по совместительству оказался еще магом и вторым в очереди на наследование престола, и от которого все женщины в возрасте от двенадцати до девяноста лет были без ума. Как его занесло в этот забытый богами пансион и что привлекло в не блиставшей никакими талантами тихоне – непонятно. Однако что-то привлекло, причем настолько сильно, что очень быстро влиятельный и сиятельный мужчина превратился в комнатную собачку и был вынужден терпеть постоянные капризы и выкрутасы своей возлюбленной, а также регулярно спасать ее от злодеев, с которыми барышня сталкивалась практически ежедневно. О том, на кой демон всем этим злодеям сдалась ничего из себя не представляющая девица, автор таинственно умалчивал. Вдобавок, будучи невероятно скромной и свято блюдя целомудрие, барышня от простых поцелуев падала в обмороки и закатывала истерики, если возлюбленный дотрагивался до нее в неположенное время. И если первые полкниги я искренне сочувствовала бедному мужику, которого угораздило влюбиться в это «чудо», то на второй половине я уверилась, что он был махровым мазохистом и, следовательно, жалеть его не надо, ибо от подобных отношений он должен был получать огромное удовольствие.

Заканчивалась книжица пышной свадьбой, за которой должна была следовать брачная ночь, однако автор не стал подробно останавливаться на этом моменте. А жаль – мне было интересно узнать, не случилось ли у этой девицы от переизбытка скромности сердечного приступа.

Отложив в сторону чтиво, я осмотрелась. За окном медленно сгущались сумерки, в зал через открытые окна время от времени задувал свежий вечерний ветерок. Бьянка сидела напротив меня, склонившись над книгой, на ее лице было написано выражение прилежной ученицы. Я видела ее лицо в профиль, и сейчас мне особенно бросался в глаза ее слегка курносый нос. Неожиданно я вспомнила первую лекцию магистра Плиния, где Бьянка с точно таким же видом записывала конспект, и спросила:

– А как ты стала светлой?

Она вздрогнула и оторвалась от книги. Несколько секунд помялась, не зная, стоит ли отвечать, а затем со вздохом спросила:

– Ты же помнишь, как два года назад меня пытались убить? Ты еще спрашивала, нет ли у меня врагов?

– Помню, – подтвердила я.

– Это была моя кузина, – нехотя призналась Бьянка. Ее глаза неподвижно уставились в одну точку, и я поняла, что она сейчас целиком находится в воспоминаниях. – Тогда, два года назад, к моей сестре ездили не только мы с мамой, там собралось много наших родственников. Мы с Ганной никогда не ладили, а тут вдруг она сказала, что на фоне только что закончившейся войны наши ссоры выглядят ничтожными, и в знак примирения подарила мне тот кулон. В семье он передавался из поколения в поколение и достался от нашей общей прабабушки, которая была магом. – Тут Бьянка усмехнулась. – Ганна всегда страшно гордилась, что ей принадлежит вещь, которую когда-то зачаровал маг, а я ей завидовала, поскольку от прабабушки-мага мне ничего не осталось. Сейчас, когда я уже знаю, кто я, это кажется такой ерундой… Так вот, когда ты сказала, что меня намеренно пытались убить, я тебе не поверила. Решила, что Ганна просто не знала о свойствах кулона. Но потом она приехала в Оранмор, собираясь, судя по всему, выразить соболезнования моей маме… Вёр, ты бы видела ее лицо, когда она поняла, что я жива-здорова и умирать не собираюсь! Она тогда не сразу справилась с собой и крайне фальшиво начала восхвалять богов, пожалевших меня. И знаешь… Я тогда так разозлилась… – Бьянка нахмурилась, по-прежнему глядя куда-то в пространство. – Ну, ты помнишь слова Плиния: нужен очень сильный эмоциональный всплеск. У меня эмоции били через край, и этого оказалось достаточно, чтобы выбрать сторону. Тогда же у меня было что-то вроде неконтролируемого выброса силы, и Ганну отшвырнуло в сторону и приложило о колонну, хотя я стояла в нескольких метрах от нее и даже не дотронулась.