Проклятие дня - [49]

– Но они…

– Нет! Она сказала, что ее мать была ранена в обличье лесного зверя, но смогла добраться до дома и издохла уже у нее на руках. Ингрид сказала, что вынуждена была поджечь дом, иначе бы Хельвины поняли, кем была ее мать! И соответственно, поняли бы, кем являлась Ингрид! – Я встаю. – Асмунд был единственным мужчиной, на которого не действовали ее чары обаяния. Дхампири, который не польстился на ее красоту, предпочел ей ее лучшую подругу – мою мать… Конечно же, она хотела отомстить, поэтому увезла Карин из Реннвинда. Поэтому… – Мне не хватает дыхания. – Поэтому и проделала все это со мной…

– Дядя сказал, что настаивал на аборте. – Тихо говорит Бьорн.

– А Карин хотела родить. – Вздыхаю я и оборачиваюсь к нему. – А Ингрид знала, как использовать ребенка в своих целях.

– Ты ни в чем не виновата, Нея. – Он тоже поднимается и смотрит теперь на меня сверху вниз. – Ты не могла понять, кто она, потому что тоже была под воздействием ее чар. Ты – такая же жертва, как и все остальные. Ингрид хотела отомстить моей семье.

– И она не остановится. – От осознания этого у меня стынет кровь в жилах. – Она подняла из могилы драуга, чтобы отвлечь вас в то время, как я должна была набраться сил. Она сделала отца Микке вампиром, чтобы тот убил Кайю. Ей нужен дхампири. Но не только ради мести.

– Зачем тогда?

– Ингрид хочет пробудить ламию, принеся в жертву дхампири – так она сказала. Ингрид хочет изничтожить весь ваш… наш род, чтобы владеть землями Реннвинда и их магией. Кто такая ламия, Бьорн?

– Могущественный демон-вампир… – Он бледнеет. – Одержимый местью. Беспощадный.

– И если она планирует ее пробудить…

Я сглатываю.

– Она должна будет убить кого-то из нас.

– Нельзя допустить этого. – Я обхватываю себя руками. – Нельзя… Господи, Бьорн, и как я не заметила, что рядом со мной чудовище?

– Никто из нас не заметил. – Он кладет руку мне на плечо. – Хватит уже винить себя!

– А Микке? Причем здесь его отец? И его дядя?

Бьорн прочищает горло.

– Темные силы не в первый раз объединяются, чтобы захватить власть над источниками энергии.

– Но он же… но сам Микке… он не такой, я не верю в это!

– Может, и нет. – Скептически хмыкнув, парень опускает руку. Придерживает простынь, точно хитон. – Но он саам, и его родные связывались с темными духами для врачевания, за что и были сосланы с наших земель.

– Уверена, Микаэль тут ни при чем. Он не в ответе за родных!

– Как и ты. – Замечает Бьорн. – Я вовсе не хотел…

– Неважно. – Отхожу к противоположной стене и беру рюкзак. – Жди меня здесь, я иду в город, чтобы раздобыть тебе одежду.

– Нея, я не хотел. – Бьорн опускается на кровать. – Зря я вообще начал про него.

Я оборачиваюсь и с трудом отдираю язык от неба.

– Когда я вернусь, будь здесь. И желательно в облике человека.

Пытаюсь улыбнуться.

Увидев улыбку, Бьорн с облегчением выдыхает.

– Только не бери мне платье в горошек. Не люблю горошек!

– Возьму в полоску, – киваю я.

Глава 32

С появлением Бьорна у меня открывается новое дыхание. В руках и ногах снова появилась сила, мозг словно получил мощный импульс: я теперь думаю не только о том, что рассыпаюсь на части, гадая, как бы продержаться в бодрствовании еще пару часов и еще.

Выхода по-прежнему не видится, и тучи сгущаются, но вот этот короткий миг спокойствия, это время наедине, когда мы можем поговорить обо всем честно – возможно, это единственное, что мы имеем. Больше таких волшебных минут наедине и не будет. Так что нужно использовать их по полной и запомнить навсегда.

Я оказываюсь в пригороде Моненфлода, когда начинает смеркаться. Едва уговариваю работников супермаркета пустить меня в помещение, хотя на часах уже меньше минуты до закрытия. Быстро хватаю трикотажные шорты, футболку и худи с капюшоном, которые попадаются на глаза в отделе «Лучший выбор для мужчин» – разумеется, он не лучший, но времени копаться у меня нет, а размер L Хельвину должен подойти.

Расплачиваюсь деньгами из суммы, подаренной хозяйкой фермы, и подсчитываю остаток. Пару купюр прячу в карман, а на третью набираю вредного фастфуда в соседнем кафе и несу по лесу, прижав к груди.

Природа в здешних мест не столь сурова, как в Реннвинде, и часто радует солнцем, поэтому и вечера наполнены парящим теплым воздухом и рассеянным светом. И даже закаты какие-то особенные: сиреневато-розовые, оранжевые, заполняющие небо полупрозрачными кружевными завитками.

Я добираюсь до домика, любуясь ими.

Оседая на верхушках деревьев, закатные разводы напоминают взбитые сливки. Мне хочется запечатлеть их в памяти. Кажется, в этот момент я остро ощущаю счастье. Обманчивое впечатление, зато такое яркое, что щемит душу.

Войдя в избушку, привычно скидываю обувь и ступаю на цветастый половик. В помещении тихо, но можно различить мерное, спокойное дыхание. Я ставлю пакеты с покупками на стул и на ощупь зажигаю свечу. Бьорн лежит на кровати: тело прикрыто одеялом, одна нога спущена на пол, голова откинута назад, а рот приоткрыт.

Совсем как ребенок – такой милый. Вот только свет играет бликами на грубых шрамах и тугих, литых мышцах. Он очень устал. Вырубился, пока ждал меня. Даже не услышал, как вошла.