Проклятье Ван Гога - [27]

— Ева, — выдохнул он, отступая на шаг, — ты не можешь меня любить. Я самое большое дерьмо, которое может встретиться тебе в жизни. Ещё когда я сосал палец в утробе у матери, для моей задницы уже было заказано VIP-место в аду.

— Не говори так, пожалуйста, — качала я головой, — ты сам не знаешь, кто ты. Так сложилась жизнь. Никто из нас не выбирает место рождения и начала пути, но мы можем выбрать дорогу, найти цель, то, ради чего стоит жить. Я нашла тебя!

* * *

Словно обратившись в камень, Кейн стоял без движения. Ему казалось, что свинцом заполнились не только его ноги и руки, но даже язык. На секунду, целуя Еву, он снова почувствовал себя счастливым, но внезапно она призналась ему в любви. Вот, что чувствует человек, падающий на землю с огромной высоты: не в силах вздохнуть во время полета и невесомости, ты понимаешь, что через секунду ты ударишься о землю так, что дышать тебе больше не придётся. Больше всего он боялся причинить ей боль, на этот раз ему действительно было не всё равно. С удивлением он понимал, что его сердце наполняется лёгкостью и радостью, что он словно бы поднимается над землёй, думая о Еве. Рядом с ней, во время их объятий, его переполняло чувство бесконечного счастья. Он не имел права поступать с ней нечестно.

— Это ты сейчас так думаешь, — говорил он, — потому что ещё никогда не любила прежде. У тебя вся жизнь впереди, долгая, счастливая. У тебя будет семья, дети, любящий муж…

— Ничего больше не говори, — её подбородок дрожал.

Кейн схватил Еву и крепко прижал к себе, губами он вытер с её щеки слезу. Он осыпал поцелуями нежную кожу её лица, её нос, глаза, ресницы, губы.

— Я не должен был приходить, — говорил он, не отрывая от неё губ. Ева плакала. Он чувствовал себя никчемным созданием. Вряд ли Кейн смог бы припомнить все те разы, когда самки закатывали ему истерики, их слёз хватило бы, чтобы заполнить Байкал, но только сейчас это по-настоящему тронуло Кейна, и этот факт нормальным совершенно не был. Кейн Реймур не имел слабостей, не имел никакого чертово права на слабости!

— Тогда зачем ты пришел? — глаза Евы всё ещё были прикрыты. Вопрос на миллион, ответить на который Кейн не мог даже самому себе.

— Мать твою, Ван Гог, на этот раз тебе точно пришёл конец! — прогремел голос Пола у них за спиной, — объясни всем нам, какого черта твоя дохлая задница делает в доме Фреда, и какого черта твои мерзкие лапы лапают мою женщину!

Его женщину? Кейн замер. За эти слова он захотел выдрать его сердце через его же задницу! Ева стала его наваждением, причиной его сумасшествия. Его мозг, по всей видимости, совсем перестал работать, потому что он был уверен, что сделает всё, чтобы этот холеный мудак больше не заглядывался на его девочку… Его девочку? Господи Иисусе, Кейн вдруг понял, как далеко зашло дело, и с неожиданным спокойствием он осознал, что его судьба ему просто безразлична, он вздохнул. Ева дернулась, но он не выпустил её из своих рук, не позволил. Кейн знал, чем рисковал, решив заявиться на её день рождения. Он прекрасно осознавал последствия, и был готов заплатить за свои ошибки.

Послышался щелчок взведённого курка.

— Повернись, блядь, ко мне, сукин сын, — рычал Пол, — я хочу смотреть тебе в глаза, когда твой гнилой мозг разлетится по балкону.

— Пол, — испуганно вскрикнула Ева, — опомнись!

В это мгновение Кейн сожалел лишь о том, что, возможно, Еве придётся увидеть чью-то смерть. Но так как Кейн планировал прожить долгую и счастливую жизнью, полную приключений, и переделать множество незаконченных земных дел, сдохнуть должен был именно Пол.

— Отойди от него, — голос Пола звучал угрожающе, — никто не смеет прикасаться к тебе! Ты меня слышала, Ева, — рычал он с перекошенными лицом, — иди сюда!

Мудак, на всю голову отмороженный молокосос. Пол ни хрена не понимал, в какое дерьмо он ввязывался.

— Ты не посмеешь, — сказала Ева, — отец тебя убьет.

Глава 13 Добро пожаловать в мою сумасшедшую жизнь

Кейн продолжать держать Еву.

— Заткнись! — крикнул Пол и, шагнув к Кейну, приставил дуло к его лбу.

— Пол, пожалуйста, — её голос превратился в жалобное скуление. Ева никогда не видела его таким. Он был невменяем. Зрачки во всю радужку, глаза впали, губы дрожали, приоткрывая оскал зубов, — я сделаю всё, что ты захочешь.

Пол ухмылялся, вдавливая дуло в покрасневший лоб Кейна. Чокнутый на всю голову мудак! Одному дьяволу известно, какие мысли мелькали в его голове. Всё, что происходило сейчас, было её виной. Ева хотела сделать хоть что-то, она искала правильные слова, чтобы остановить Пола от необратимой ошибки, но её разум подсказывал, что сейчас всё будет бесполезно, Пол просто не услышит её слов, ведь безумство никогда не понимало разум. Полные ярости и сумасшествия глаза Пола не выражали ни капли понимания. В этот момент Ева, наконец, поняла, почему люди молятся Богу, Бог был последней инстанцией, куда мог обратиться человек в тяжелую минуту, когда все остальные средства были уже перепробованы, и никакой надежды не оставалось. Ева молилась Богу. В обмен на жизнь Кейна она была готова отдать всё, даже пожертвовать собой ради него.