Проклятье предателя - [23]

Вход был менее чем в четверти мили от Албамарла, в направлении к предгорьям, тянувшимся за пределами границ Рощи Иллэниэл. Это место было хорошим потому, что земля здесь была слишком твёрдой, чтобы старейшины могли пустить корни. Вход был встроен в один из первых каменистых склонов скал.

Двери пока не было, но это было не важно. Её доделают потом. За дверным проёмом была пещера, уходившая вниз, прежде чем повернуть назад, и углубиться ещё дальше. Первая комната была по меньшей мере в сотне ярдов под землёй, и почти прямо под входом. Она тянулась на пятьдесят ярдов во всех направлениях, с высеченными в стенах маленькими альковами. Но Эмма и Раян были не там — они были ещё дальше, где их не видел его магический взор.

Тирион шёл через помещение, пока не достиг последнего алькова. От других этот почти не отличался, но когда он приложил к нему ладонь, и закрыл глаза, каменная стена растаяла, открыв ещё один туннель. Открыть эту дверь могли лишь Тирион и Эмма, и пока что ни один из остальных его детей даже не смог ощутить присутствие за этой стеной туннеля. Тирион лично убедился в этом, наблюдая за реакцией Энтони и Вайолет, когда он впервые показал им это помещение, и указал им, где будут расположены стазисные ящики, когда будут готовы.

В магическом взоре земля откликалась чувством целостности и плотности. Даже Тирион не ощущал ничего необычного, когда подходил к туннелю. Не знай он заранее о том, что туннель там, он бы никогда не заподозрил его присутствие.

Но земля отозвалась на его зов, и открыла путь, когда он заговорил с ней. Туннель закрылся позади него, когда Тирион стал спускаться, снова защищая лежавшие внизу тайны. Помимо Эммы и Раяна лишь Бриджид знала о существовании скрытого туннеля.

Тот вёл его всё глубже под землю, пока Тирион вообще не перестал ощущать поверхность у себя над головой — и там-то он их и нашёл.

Раян обнимал сестру рядом с каменным бассейном, наполненным водой из близлежащего ключа. Вода вытекала из бассейна, и бежала прочь по каналу вдоль одной из стен большой комнаты, прежде чем уйти в ещё одно отверстие. Ключа раньше не было, ещё за день до этого бассейн был сухим.

Эмма лежала тихо, её голова покоилась у Раяна на коленях, а тот гладил её по волосам. Она, похоже, была без сознания.

— Она в порядке? — спросил Тирион, приближаясь к ним.

Раян поднял на него взволнованный взгляд:

— Думаю, да, наверное. Едва пронесло. В этот раз я её почти потерял.

— Вода?

Раян кивнул.

Тирион нахмурился:

— Вода хаотична, ей не следовало рисковать. Гораздо проще придать земле форму, создавая в ней каналы для воды.

Взгляд Раяна вспыхнул:

— Тогда, быть может, тебе следовало заниматься этим самому, — с горечью сказал он.

Обычно Тирион плохо реагировал на вызывающее поведение, но в этот раз тщательно выбирал слова:

— Возможно, ты прав, но я не могу делать всё лично. Она сама вызвалась.

Раян отвёл взгляд:

— У неё были на то причины.

«Повод побыть с тобой наедине», — подумал Тирион, но был не настолько глуп, чтобы испытывать терпение сына, произнося это вслух.

— Вы далеко продвинулись. Как только Блэйк закончит со светильниками, и вы поставите дверь, помещение будет почти готово к использованию.

— Ты всё ещё не сказал нам, для чего планируешь его использовать, — заметил Раян. — Зачем тебе здесь вода?

— Ты на самом деле не хочешь этого знать. Скорее всего, кое-что ты уже и сам понял, изучая планировку, — сделал наблюдение Тирион.

— Тебе придётся нам сказать. Тебе потребуется помощь, — сказал молодой человек.

Тирион вздохнул:

— Я знаю, что ты предан нашему делу, Раян, но сердце твоё для этого слишком мягкое. Когда мне понадобится помощь, запачкать здесь руки я попрошу других.

— Сперва я думал, что это может быть убежище, — низким голосом сказал Раян. — Тогда необходимость воды имела бы смысл, но двери для этих более мелких комнат внесли ясность. Это не жилые помещения — это тюремные камеры.

Тирион пересёк центральную область, остановившись, чтобы изучить гладкие стены одной из камер.

— Можно и так сказать, — ответил он.

— Как думаешь, что с ней будет? — внезапно спросил Раян, меняя тему.

— М-м-м?

Его сын с взволнованным выражением изучал черты лица Эммы:

— Я хочу сказать, если она будет продолжать в том же духе. Каждый раз — по-другому. Когда она возвращается, Эмма другая — она будто забывает, кто она такая, или даже что она такое. Она забывает, кто я, а вчера прошло несколько минут, прежде чем она вообще смогла говорить. Как ты думаешь, что оно с ней делает?

Тирион прошёл обратно, и посмотрел на них двоих. Вместе они составляли прекрасную картину, картину молодой любви, если бы только не смешивающая все карты природа их родства.

— Я не знаю, Раян, я честно не знаю. Ты как будто становишься чем-то другим, а когда это заканчивается, бывает трудно понять себя. Иногда всё не так плохо, если погружаешься неглубоко, но чем больше ты хочешь сделать, тем дальше нужно заходить. Ощущение такое, будто зайдя слишком далеко, ты на самом деле станешь тем, с чем работаешь, что бы это ни было — ветер или земля. Думаю, мы можем потеряться, если это случится. Поэтому я приставил тебя приглядывать за ней.