Проклятье музыканта - [67]

Игнасио открыл глаза и неожиданно увидел стоящую перед собой жену.

– Сыграй еще, – попросила она вдруг не своим пронзительно-визгливым голосом, а тихим, будто усмиренным. – Сыграй…

…Что случилось с его женой? Ее будто подменили. Из сварливой бабы она вдруг превратилась в тихую и покорную, со светлой улыбкой ожидающей его каждодневных возвращений с промысла. Она даже похорошела каким-то неожиданным образом. И давно увядшая страсть в ней расцвела новым цветом. Сложно было поверить, но живительной водой стала вдруг та музыка, которую играл Игнасио по просьбе своей Кончиты по вечерам. Слушая, жена будто молодела и потом любила его с ненасытностью портовой девки. Игнасио принимал ее выплескивающуюся бурными волнами страсть, но… думал о другой. О той, которая ежедневно встречала его в порту, ожидая его прибытия, стоя на самом опасном мысе. Откуда взялась та прекрасная незнакомка, чей гибкий стан он видел еще издали, приближаясь к опасным скалам, он не знал. Но знал, что ожидала она именно его.

Однажды он пытался показать девушку своему напарнику Хуану, да только когда снова посмотрел на мыс, девушки там не оказалось. Она пришла на следующий день, как приходила в предыдущие. Ожидала приближения лодки, но потом исчезала. Игнасио даже пробовал обмануть ее: заходить на берег с другой стороны скалы, так, чтобы она не увидела его приближения. Бесполезно. Когда он причаливал лодку, ее уже не было. Но чувство, будто его половинка эта девушка, а не опостылевшая Кончита с внезапно воспылавшей к нему страстью, крепчало с каждым днем.

В то утро он, как обычно, приближался к берегу, бросая тревожные взгляды на скалу, где его каждый день ожидала незнакомка, но ее нигде не было. Игнасио причалил лодку и встал на ноги. Но вдруг услышал, будто кто-то за его спиной тяжело спрыгнул в его суденышко.

– Игнасио! – окликнули его. Он резко оглянулся и онемел от изумления: как, как она тут оказалась? В его лодке?

– Что ты тут делаешь? – спросил он.

– Говорят, бабу ты себе другую завел…

– Ты что, полоумная! Какая…

Но его оборвал на полуслове сильный толчок. Океан стал его последней колыбелью, его душа вознеслась к небу с криком чайки.

А его яркую лодку еще долго носило по волнам – пустую, с протухающей на солнце рыбой. Но куда пропал моряк, а также его жена, никто не знал. Догадывались…

Мне принесли суп, когда я закончила чтение. Я аккуратно сложила листы обратно в конверт и взялась за ложку. Выше всех похвал! Со сливочным вкусом, в меру густой, в меру соленый, в меру сладкий. Сальвадор порекомендовал отличное место.

Ну что ж, поездка, если не считать падения в погреб, оказалась продуктивной: у меня есть история, на этот раз достоверная, о том, что мастеру Пабло был сделан заказ неким сеньором, который так и не пришел за готовой гитарой. Есть человек – Сальвадор, которому эта гитара, несмотря на славу проклятой, нужна до такой степени, что он следует за мной везде. Но у меня нет предыстории, которая предшествовала появлению этого инструмента: кто и почему его заказал, настаивая, чтобы гитара была изготовлена из принесенного материала? И как она связана с появлениями таинственной девушки?

Я расплатилась по счету и еще долго гуляла по поселку, а затем и за его пределами, спустившись к морю. Но думала уже не столько о гитаре и истории, с ней связанной, сколько о том, чем сейчас занят Рауль.

Вернулась я в отель уже ближе к ночи, позвонила мужу и пожелала ему удачи перед концертом, свято веря в то, что мое пожелание послужит талисманом.

Х

На следующий день я самым неожиданным образом проспала, чего со мной не случалось очень давно. Я относилась к ранним пташкам, просыпаться за полдень было совершенно не в моих правилах. В первый момент, увидев, что на часах четверть первого, я подумала, что они сломались. Но когда увидела на мобильном телефоне, вскочила и заметалась по номеру, собирая немногие вещи в чемодан. Как же так вышло? И даже хозяева гостиницы не обеспокоились тем, что их постоялица загостилась: обычно выехать из номера просят до полудня, а то и в десять утра. Словно в подтверждение моих мыслей, в дверь постучали. Решив, что это пришла горничная, я распахнула дверь и ойкнула от неожиданности, потому что на пороге стоял Сальвадор.

– Доброе утро! – церемонно, будто мажордом, поклонился он.

Я смущенно спряталась за дверь, устыдившись своей пижамы и растрепанных волос. Сальвадор, в черной водолазке и отглаженных черных джинсах, выглядел безупречно. Остроносые пижонские туфли были начищены до зеркального блеска, кудрявые волосы забраны в хвост. Взгляд его черных, как тьма, глаз бесцеремонно ощупывал мое лицо, оставляя на нем ощущение налипшей паутины. Я с трудом сдержалась, чтобы не провести по щеке ладонью. И вдруг в его глазах вспыхнули те самые золотистые искорки, которые я уже видела в них однажды, и взгляд на какое-то мгновение мне показался грустным, будто где-то в глубине души этого мужчины скрывалась какая-то точившая его сердце тайна.

– Спите же вы, красавица. Или очередной концерт мужа желаете пропустить? – насмешливо осведомился он, вновь переходя на церемонное «вы», и его глаза опять стали непроницаемой тьмой.