Проклятье Адмиральского дома - [29]

– Согласен с вами, старший инспектор, – задумчиво ответил Джозеф.

Если бы он собственными глазами не видел бездыханное тело Хезер, то решил бы, что во время сеанса материализации она сыграла саму себя. Вот только обыграть смерть невозможно…

Вернувшись в гостиную, полицейский объявил, что не арестует Чарльза – по крайней мере до тех пор, пока не будет обнаружена и допрошена Ирэн Грант. Тем не менее Джонс потребовал, чтобы после похорон все члены семьи снова собрались дома и ожидали его визита.

Мозг Джозефа Уолша упрямо продолжал работать, и сон никак не наступал. В конце концов он устал ворочаться с боку на бок, встал с кровати, зажег свечу и бесшумно вышел в коридор. Почему ему раньше не пришло в голову осмотреть «кабинет»?

Прокравшись на чердак, молодой человек направился прямиком в тесную комнатушку, в которой произошло убийство. Стул Оливии теперь стоял у стены рядом с кованым сундуком. Взобравшись по железной лестнице, Джозеф убедился, что люк, ведущий на квартердек, не заперт. Именно так – через крышу и другую дверь – женщина, выдававшая себя за Хезер, вернулась в дом.

Джозеф подошел к сундуку, поставил свечу на стул и сделал глубокий вдох, прежде чем поднять дубовую крышку. Он не сомневался, что матросский нож, которым закололи Оливию, был взят именно отсюда. Внутри он увидел то, что ожидал увидеть, – кремовое платье и шляпку с вуалью, в спешке спрятанные убийцей. Уолш пошарил на дне, надеясь найти какую-нибудь улику – например, кольцо, случайно соскользнувшее с пальца мнимой Хезер, однако не обнаружил ничего, кроме «пиратских трофеев», которые уже видел прежде, когда Эмили показывала ему «трюм».

Молодой человек машинально повертел в пальцах обертку от шоколадной плитки, и тут ему бросилась в глаза нарисованная на обороте монограмма – инициалы «А.О.», переплетенные с растительным узором. Такие узоры бездумно выводят карандашом, пребывая в мечтательном настроении. В прошлый раз Джозеф совершенно не обратил внимания на этот замысловатый вензель.

Он вернулся в свою спальню, прихватив с чердака обертку от шоколада. Лишь под утро ему удалось ненадолго забыться сном.

Адам Окли знал, что Стаффорды, собравшиеся ехать на Хайгейтское кладбище, с минуты на минуту обнаружат отсутствие Уильяма. Лакей, отправленный за ним, вернулся ни с чем.

– О чем думает этот мальчишка? – проворчала Виктория. – Он всё пропустит.

Джозеф вызвался разыскать друга, пообещав, что приведет его на отпевание в церковь Святого Михаила.

– Что бы мы делали без вас, мистер Уолш, – с признательностью сказал Артур и позвонил в колокольчик. – Окли! Мою шляпу!

Студент скромно опустил глаза. Его взгляд скользнул по полу, по которому, подобно брызгам краски, рассыпались пятна солнечного света. Внезапно, как в калейдоскопе, одна картинка сменилась другой: в ушах Джозефа еще звучало «Окли!», когда он отчетливо увидел маленький круг, нарисованный рукой Дональда на паркете в студии.

А если это не круг, а буква?

Молодой человек подозрительно покосился на камердинера, с поклоном подавшего хозяину шляпу.

Катафалк и две траурные кареты ждали на улице. Предполагалось, что Артур с детьми поедет в одной, а Чарльз с матерью и Джейн Андервуд займут вторую. Наемных участников церемонии было немного, но всё же достаточно, чтобы похоронное шествие привлекало к себе внимание. Уолш вышел из дома следом за родственниками покойного, испытав неприятный холодок при виде усыпанного цветами катафалка. Сквозь стеклянные окошки можно было разглядеть гроб, покрытый темно-зеленым сукном. Лошади трясли головами, украшенными плюмажами из страусиных перьев. У крыльца застыл немой плакальщик – как и подобало, молчаливый и скорбный, в цилиндре, с которого свисал длинный черный шарф.

Артур подал руку Эмили, помогая ей подняться в карету. Джозеф вздохнул, когда она исчезла за опущенными шторами, и поспешил на поиски Уильяма. Он всерьез опасался, как бы в дом Стаффордов не пришла новая беда.

К счастью, университетский друг обнаружился за столиком паба «Фласк». Он встретил Джозефа мутным взглядом, ничуть не удивившись его появлению.

– Незабываемое лето, не правда ли, Уолш? – икая, проронил Уильям. – Может, дом действительно проклят… Всё началось со смерти Лоусона…

– Твоя семья сейчас на похоронах. Тебе тоже следует там быть.

– Семья… – протянул Стаффорд. – Без Хезер это слово звучит уже не так. Ему недостает… – он пощелкал пальцами, подбирая выражение, замер на несколько секунд и, словно потеряв мысль, заговорил о другом. – Скажи мне, Джозеф, ты уже понял, кто стоит за всеми этими убийствами?

– Думаю, сегодня к вечеру всё прояснится. Идем! Боюсь, мы не успеем на отпевание, придется искать могилу. Покажешь мне, где похоронена твоя матушка?

Джозеф нарочно не стал брать кэб и повел Уильяма через парк Хэмпстед-Хит, рассчитывая, что прогулка немного отрезвит его. Эта живописная холмистая местность еще в конце десятого столетия была подарена королем Этельредом II Неразумным своему слуге и с тех пор оставалась частным владением английских аристократов. На огромной территории между Хэмпстедом и Хайгейтом раскинулись леса, луга и вересковые пустоши с сетью неровных дорог и тропинок. По здравом размышлении Джозеф выбрал кратчайший путь через Парламентский холм, с вершины которого открывался великолепный вид на город.