Проклятая сабля крымского хана - [29]

Визирь ничего не ответил.

— Думаешь, не получится? — Хан топнул ногой, обутой в красный кожаный сапог — подарок Сулеймана.

Мустафа прищурил и без того узкие глаза-щелочки.

— Что стоит мое мнение по сравнению с вашим? — Он ушел от ответа, и в этом слышалось его несогласие.

— Если я когда-нибудь заподозрю его в измене, — Девлет зашипел, как змея, и его лицо преобразилось: вытянулось, побледнело, глаза превратились в черные расщелины, — я сам убью его. И хватит об этом. Я уже говорил, что намерен в ближайшее время идти на Москву. Нужно все хорошо обдумать. И ты мне в этом поможешь.

Мустафа низко склонился перед господином.

— Московские цари совсем потеряли стыд, — заметил он. — Нам известно, что, начиная с Василия Великого, Москва мечтает захватить Крым и посадить в Бахчисарае своего воеводу. Разумеется, мы не должны этого допустить.

— Как ты оцениваешь боеспособность нашей армии? — поинтересовался Девлет, задумавшись. Его смуглый гладкий лоб прорезала морщина, будто разделив его на две части. — Когда, по твоему мнению, мы можем выступить?

Мустафа-ага пригладил мех на восточной шапке, которая, как чалма, плотно охватывала его голову.

— Через полгода мы сможем сделать это, — уверенно сказал он. — Наши янычары дадут русскому войску достойное сражение. Мы разрушим честолюбивые планы царя Ивана Четвертого. Крыма ему не видать.

Девлет довольно улыбнулся тонкими губами. Слова опытного и мудрого Мустафы-аги грели душу, приятно щекотали самолюбие.

— Очень хорошо! — кивнул он. — И у нас будет время все обдумать.

— Мой господин! — В покои вбежал слуга. — К вам человек… Он принес голову Амин Гирея.

Девлет вздрогнул:

— Моего двоюродного брата? Несколько дней я ничего не знал о его судьбе. Немедленно приведи его сюда.

В покои вошел пожилой татарин с загорелым дочерна лицом. В темных натруженных руках он держал холщовый мешок, испачканный уже запекшейся кровью. Он степенно положил свою страшную ношу у ног хана и бросился перед ним на колени.

— О великий хан! Здесь голова твоего врага.

Девлет нахмурился. Все в пришельце выдавало человека незнатного рода.

— Ты кто? — спросил он. — И как попала к тебе голова моего брата?

Синие губы татарина растянулись в улыбке:

— Я его слуга, мой господин, меня зовут Ит-Ходжа.

— Кто убил его? — поинтересовался хан, вглядываясь в лицо Ит-Ходжи, сверля его глазами, будто пытаясь достать правду из глубины его души. Однако татарин и не думал лгать.

— Я сам убил его, мой господин. Я это сделал, опередив других слуг. Все хотели убить его, чтобы получить награду из твоих рук. Ты ведь наградишь человека, который избавил тебя от злейшего врага?

Девлет Гирей опустил глаза и отвел взгляд.

— Я не обещал награду слугам за убийство их господ, — твердо ответил он. — За это тебя не ждет ничего хорошего. Ты пролил кровь моего брата, человека знатного рода, сына хана Сахиб Гирея, и заслуживаешь смерти.

Ит-Ходжа сжался, разом постарев на несколько лет. Под загаром выступила бледность.

— Как же так? — Он заволновался, будто попавший в ловушку волк. — Все говорили, что вы наградите того, кто избавит вас от него.

— Я никогда этого не говорил, — буркнул хан и повернулся к стражникам, стоявшим позади трона в молчании. — Уведите его. Я приговариваю этого человека к четвертованию. Это послужит уроком другим простолюдинам, которые захотят за деньги пролить кровь своих господ.

Стражники поволокли прочь из покоев обмякшее тело Ит-Ходжи. Мустафа-ага нагнулся к Девлет Гирею.

— Не слишком ли вы суровы, мой повелитель? Мне бы не хотелось, чтобы твое правление начиналось с большого кровопролития. Это никогда не приводило ни к чему хорошему.

— Позволь мне самому решать, что хорошо, а что плохо, — отозвался хан. — Теперь у меня нет родственников, которые могли бы соперничать со мной в борьбе за власть, нет врагов, которые помешали бы мне править так, как я считаю нужным. — Он откинулся на спинку трона. — Давай лучше поговорим о другом. Как мои янычары? Готовятся ли они к походу на Москву?

— Я пригласил военачальника Селима, — сказал визирь. — Он давно ждет, когда вы закончите свои дела. Селим расскажет вам обо всем более подробно. — В его руках появились бумаги. — Это ваши приказы, господин. Поставьте подпись.

Стражники с трепетом наблюдали за тем, как Девлет выводил закорючки, понимая, что эти закорючки решают судьбу людей Крымского ханства.

— А теперь попроси Селима войти, — приказал хан, и высокий худощавый человек вскоре стоял перед его троном.

— Я вас слушаю, мой господин.

Девлет Гирей несколько секунд наблюдал за человеком, о беспощадности которого ходили легенды. Все в Селиме — суровый взгляд, холодные темные глаза, мускулистые руки — говорило о его силе и непреклонности.

— Знает ли мое войско, что вскоре им предстоит поход на Москву? — спросил хан.

— Армия оповещена, — ответил Селим хрипловатым басом. — Как военачальник, я считаю, что у нас есть все шансы на победу. Русские придерживаются своей тактики ведения боя. Наша тактика гораздо эффективнее. Кроме того, наши воины лучше обучены. Как любят говорить турки, если человек их национальности слезает с седла, чтобы сидеть на ковре, он превращается в ничто. В нашей армии ни один человек пока не менял седло на ковер.