Произведения - [53]
Впрочем, снова должна признаться: и здесь я порою переигрываю себя. Вдруг в накрепко закрытые глаза тьма полыхнёт ослепительно — то ли молния средь ясного неба, то ли солнце в ночи. А, да это же его глаза — ещё распахнутые, но уже отсутствующие, нездешние. Сияют! Мне! Это же я, я их зажгла! И такая волна блаженства захлестнёт, что никаких сил ей противиться. Я задыхаюсь, почти умираю от восторга. Не знаю, не знаю, кто из нас тогда глубже рухнул и выше вознёсся. Обычно-то слёз из меня выжать непросто. Но вот в такие мгновения я плачу. И слёзы у меня — совсем не театральные. А это, знаете ли, куда дороже любых аплодисментов…
Ой, только не надо мне про законы физиологии, которых не провести! И про книжки шибко умные, учёные — не надо! Их писали бабы, у которых такого мужика, как мой, не было. А что до законов физиологии, то… Подайте-ка мне, пожалуйста, градусник. Стряхните как следует. Спасибо! А теперь посидим спокойно пару минут, помолчим… Ну вот, пожалуйста, возьмите. Только, ради Бога, не пугайтесь и не вздумайте вызывать сестру. Да нет, нет у меня температуры — то есть сейчас её снова не будет. Это — просто так, кстати о законах физиологии, которых ни перехитрить, ни переиграть…
Ну что вы! Какая там "театральная школа"! Да все эти хвалёные актёрские способности — они же исключительно для сцены. Их оставляют там вместе с костюмом и гримом. В натуральной-то жизни они хождения не имеют. Как монета одного государства на территории другого. Актёр вышел за порог театра — и будто на другой планете очутился, где всё иначе. Даже законы притяжения другие. Там он летал. А здесь еле ноги от земли отдирает. Знаете, какой самый точный анекдот про актёра? Вот.
— Милая, я буду любить тебя так, как бесстрашный Тристан любил нежную Изольду.
И любил. Точно так, как обещал.
— Теперь я буду любить тебя, дорогая, как доблестный Руслан свою прекрасную Людмилу.
И снова любил. Так, что любимая шептала: "О, это потрясающе!"
— А сейчас я буду любить тебя, как пылкий Ромео юную Джульетту.
— Милый, всё это восхитительно! А теперь люби меня просто так, как любишь ты сам.
— Извини, дорогая, но это невозможно. Ведь я — импотент.
Не смейтесь. Это вовсе не смешной — это трагический анекдот. Вы представить себе не можете, насколько он правдивый. Пылкий герой-любовник часто на самом-то деле и в любви объясниться не может. Не всегда додумается даже просто слова из своей роли повторить. Да ведь он, когда не на сцене, — серее серого. А чего вы хотите? Он же — не в образе! От мужей-актёров жены, как правило, сбегают. Ведь это он на сцене перед женщиной на колени падает да серенады ей поёт. А в жизни-то своей единственной и словечка доброго сказать не сообразит. Даже цветы, что от зрителей, не преподнесёт ей, а сунет: "Поставь в вазу!"
Наша прима, знаете, как погорела? На улице нежданно-негаданно с мужем нос к носу столкнулась. А рядом с ней — любовник. Ах, ах!.. Но ведь — белый же день. Кругом — толпа. Да мало ли кто рядом-то оказался! Так ведь она даже мало-мальски притвориться не смогла. Мужик всё по её роже понял. Вот так! А вы говорите "актёрская школа"!
У вас, критиков, какая высшая-то похвала актёру? Что-то вроде: "Он не играет, а живёт на сцене". Простите великодушно, но глупее в данном случае не скажешь. Чушь собачья! Да если бы ему, хваленному-перехваленному артисту, вздумалось показать себя на сцене в натуре, в тот же вечер театр испустил бы дух. Да ни один зритель не пожелал бы это зрить. Потому как зрить-то не-че-го. Убожество и скудость! Без театральных бирюлек король-то оказывается голый. То есть — абсолютно голенький! В настоящей жизни он сразу — пшик и нет его, как шарик продырявленный. Воспетая вами "искра божья" гореть может лишь на сцене. В жизни она сразу же гаснет.
Да театр начисто вырублен из жизни. Недаром же совсем ещё недавно хоронить актёров можно было только за кладбищенской оградой, вдали от людских могил. Ведь не хоронят же рядом с нормальными людьми сломанную куклу. Даже если и была она довольно-таки забавной…
Вот как вы считаете, кто величайший актёр на свете? Да не морщите зря лоб, не напрягайтесь — всё равно не угадаете. Я вам скажу. Величайший актёр на свете — опоссум. Даже не слышали о таком? Жаль. Так вот — это небольшой пушистый зверёк. Водится в Америке, точно не помню — в Южной или Северной. Потрясающий актёр! При явной угрозе его жизни он падает на землю и притворяется мёртвым. Да нет, не просто глазки зажмуривает и лапки раскидывает. Он почти полностью останавливает дыхание. У него даже кровоток замедляется и резко падает температура тела. И этот фокус он проделывает так ловко, что настигший его хищник брезгливо воротит нос от дохлятины. И даже умник человек за хвост отшвыривает с дороги падаль. Вот это я понимаю — класс! Это вам не кривляние на сцене ради чьей-то забавы. Вот какая игра стоит свеч! И оваций. И премий всяческих. И наград. Потому как цена ей — жизнь. Кстати, не обязательно — своя. Особенно талантливо играют опоссумы-мамаши, у которых где-то в норке остались беспомощные крохотные детёныши…
Ну ладно, уморила я вас окончательно. Вон скоро уж светает. Давайте-ка хоть чуток поспим. Много-то не дадут — здешние ангелы ни свет ни заря растолкают, чтобы градусник сунуть. Но вздремнуть ещё успеем. Пусть нам приснится что-нибудь тёплое, доброе и ласковое. К примеру — море…
В пустыне ветер своим дыханием создает барханы и дюны из песка, которые за год продвигаются на несколько метров. Остановить их может только дождь. Там, где его влага орошает поверхность, начинает пробиваться на свет растительность, замедляя губительное продвижение песка. Человека по жизни ведет судьба, вера и Любовь, толкая его, то сильно, то бережно, в спину, в плечи, в лицо… Остановить этот извилистый путь под силу только времени… Все события в истории повторяются, и у каждой цивилизации есть свой круг жизни, у которого есть свое начало и свой конец.
С тех пор, как автор стихов вышел на демонстрацию против вторжения советских войск в Чехословакию, противопоставив свою совесть титанической громаде тоталитарной системы, утверждая ценности, большие, чем собственная жизнь, ее поэзия приобрела особый статус. Каждая строка поэта обеспечена «золотым запасом» неповторимой судьбы. В своей новой книге, объединившей лучшее из написанного в период с 1956 по 2010-й гг., Наталья Горбаневская, лауреат «Русской Премии» по итогам 2010 года, демонстрирует блестящие образцы русской духовной лирики, ориентированной на два течения времени – земное, повседневное, и большое – небесное, движущееся по вечным законам правды и любви и переходящее в Вечность.
Абрам Рабкин. Вниз по Шоссейной. Нева, 1997, № 8На страницах повести «Вниз по Шоссейной» (сегодня это улица Бахарова) А. Рабкин воскресил ушедший в небытие мир довоенного Бобруйска. Он приглашает вернутся «туда, на Шоссейную, где старая липа, и сад, и двери открываются с легким надтреснутым звоном, похожим на удар старинных часов. Туда, где лопухи и лиловые вспышки колючек, и Годкин шьёт модные дамские пальто, а его красавицы дочери собираются на танцы. Чудесная улица, эта Шоссейная, и душа моя, измученная нахлынувшей болью, вновь и вновь припадает к ней.
Восточная Анатолия. Место, где свято чтут традиции предков. Здесь произошло страшное – над Мерьем было совершено насилие. И что еще ужаснее – по местным законам чести девушка должна совершить самоубийство, чтобы смыть позор с семьи. Ей всего пятнадцать лет, и она хочет жить. «Бог рождает женщинами только тех, кого хочет покарать», – думает Мерьем. Ее дядя поручает своему сыну Джемалю отвезти Мерьем подальше от дома, в Стамбул, и там убить. В этой истории каждый герой столкнется с мучительным выбором: следовать традициям или здравому смыслу, покориться судьбе или до конца бороться за свое счастье.
События, описанные в этой книге, произошли на той странной неделе, которую Мэй, жительница небольшого ирландского города, никогда не забудет. Мэй отлично управляется с садовыми растениями, но чувствует себя потерянной, когда ей нужно общаться с новыми людьми. Череда случайностей приводит к тому, что она должна навести порядок в саду, принадлежащем мужчине, которого она никогда не видела, но, изучив инструменты на его участке, уверилась, что он талантливый резчик по дереву. Одновременно она ловит себя на том, что глупо и безоглядно влюбилась в местного почтальона, чьего имени даже не знает, а в городе начинают происходить происшествия, по которым впору снимать детективный сериал.
«Юность разбойника», повесть словацкого писателя Людо Ондрейова, — одно из классических произведений чехословацкой литературы. Повесть, вышедшая около 30 лет назад, до сих пор пользуется неизменной любовью и переведена на многие языки. Маленький герой повести Ергуш Лапин — сын «разбойника», словацкого крестьянина, скрывавшегося в горах и боровшегося против произвола и несправедливости. Чуткий, отзывчивый, очень правдивый мальчик, Ергуш, так же как и его отец, болезненно реагирует на всяческую несправедливость.У Ергуша Лапина впечатлительная поэтическая душа.