Происшествие - [28]

— Есть новости? — спросила она.

— Не так чтобы очень и не очень чтобы так.

— Острим?

Петров вздохнул.

— А ничего больше не остается. Пошли к Королеву. Он о нас днем спрашивал.

Петр Антонович Королев, запустив обе пятерни в свои кудрявые, густые волосы и хмыкая, читал какую-то бумагу.

— А! Орлица со своим орлом! Что нового?

— Пока жидко, — сказала Кузьмичева. — Сын и дочь Рогожиной утверждают, что их ключами никто воспользоваться не мог. С корабля, на котором плавает Рогожин, пришла радиограмма, что ключ от квартиры при нем. А в третьей зоне Киевской дороги проживает двоюродный брат невестки Рогожиных, Юрганов.

— А Юрганов мог позаимствовать ключ?

— Он общается только с сестрой. Раз в их доме есть ключ… — неуверенно ответила Кузьмичева.

— Надо посмотреть, что за окружение у Юрганова.

— Оказалось, что существует еще один ключ, — проговорила Кузьмичева.

— Вот как? — заинтересовался Королев.

— У бывшей домработницы. Но я еще не знаю, на месте ли он.

— Многовато что-то ключей, — проворчал Королев.

Утром, едва Ефросинья Викентьевна вошла в кабинет, раздался телефонный звонок.

— Здравствуйте, Ефросинья Викентьевна. Это Ольга Игнатьевна Рогожина.

— Здравствуйте. Слушаю вас.

— Вчера я была у тети, Шуры. Ключ от квартиры у нее лежит на обычном месте.

— Где? — машинально спросила Кузьмичева.

— В шкатулке на комоде.

— Вы взяли ключ?

— Нет. А зачем его теперь брать?

— В общем-то, вы правы. Спасибо за информацию.

Помедлив, Рогожина спросила:

— Пока ничего не выяснилось?

— К сожалению, пока ничего. Ищем.

А через час раздался новый звонок. Звонила Рогожина, на этот раз Ирина, просила принять ее.

— Я здесь внизу, — сказала она.

— Хорошо, я сейчас закажу вам пропуск.

Через несколько минут Ирина сидела напротив Кузьмичевой.

— Можно я закурю? — спросила Ирина.

Ефросинья Викентьевна кивнула, разглядывая женщину. Как резко отличалась она от Тони Одоевской!.. Та была прекрасно одета, надушена, самодовольна. Ирина, в потертой курточке, бледная, с хмурым взглядом, держалась неуверенно. Она явно нервничала и из-за этого выглядела еще более жалкой.

— Меня зовут Ефросинья Викентьевна, — сказала Кузьмичева. — Я слушаю вас.

— Очень неприятная история, — заговорила Ирина. — Когда мой муж был у вас… В общем, он ничего не знал. Дело в том, что я потеряла ключ от квартиры Ольги Игнатьевны.

— Когда?

— Еще весной.

— Как же это случилось? — спросила Кузьмичева.

— Ольге Игнатьевне после операции нельзя поднимать тяжелое. И поэтому овощи — ну картошку, капусту и всякое такое — покупает им Антон. Мой муж… Вот. А тут получилось так, что он был очень занят, а у меня времени свободного больше. И я сказала, что все куплю, чтоб он не беспокоился. Вообще я никогда без них в квартиру не хожу. Но тут как-то получилось… я не помню. Короче, Антон сказал, чтоб я взяла ключ. Но Ольга Игнатьевна, к счастью, была дома, и я даже не воспользовалась им. В тот день я ничего не заметила. И на другой, кажется, тоже… А потом вспомнила, а ключа в кармане не оказалось.

— Вы сказали об этом мужу?

— В том-то и дело, что нет. Мы как раз поссорились. Я думала, Виталий Витальевич, это отец Антона, вернется из экспедиции, я все расскажу ему, он сделает дубль. Он ко мне хорошо относится.

— Где же вы его потеряли?

— Не знаю. Мне кажется, что, когда я входила в метро и вынимала из кармана пятак, он лежал там. А может, и ошиблась.

— Если вы были в ссоре с мужем, то почему же свекрови не сказали?

— Я знаю, что я виновата. Но я не могла. Она меня терпеть не может. И она и сестра Антона. Они ждут не дождутся, когда мы разведемся.

— Почему?

— Да, в общем-то, они правы. — Ирина закурила новую сигарету. — Я неудачница. Я старше его. Ребенка не родила. Почти ничего не зарабатываю.

— Почему?

— Кропаю стихи. — Ирина горько вздохнула. — Думала, у меня есть талант. А на поверку — бездарь. Перебивалась литконсультациями. А это сорок — пятьдесят рублей. На хлеб и сигареты.

Только сейчас Кузьмичева увидела, что Ирина курит самые дешевые сигареты. То, что рассказывала Ирина, не имело пока к делу ни малейшего отношения, но ей, вероятно, надо было выговориться. И Ефросинья Викентьевна терпеливо слушала.

— Живем в основном на зарплату Антона. А она не так уж велика — сто восемьдесят. Он редактор в техническом издательстве. Еще я иногда вяжу, если кто-нибудь закажет. Я хорошо вяжу. Но это редкий заработок. Антон раньше верил в меня. А теперь, по-моему, не верит уже. Но сейчас я нашла место, на днях начну работать.

— Где же? — спросила Ефросинья Викентьевна.

— Уборщицей, — с вызовом сказала Ирина. — В редакцию куда-нибудь мне не удалось устроиться. — Ирина снова тяжело вздохнула, а потом вдруг спросила удивленно: — Господи, зачем я все это вам рассказываю?.. Но у вас какие-то удивительные… какие-то родные глаза.

Тут уж Ефросинья Викентьевна смутилась и даже чуть покраснела. О том, что у нее «родные глаза», даже муж Аркадий никогда не говорил.

— Извините меня, пожалуйста, — сказала Ирина. — Вернемся к делу. Видимо, воры нашли потерянный мною ключ и воспользовались им.

— Когда вы потеряли ключ, не можете вспомнить поточнее?

— В мае… Виталий Витальевич только что уехал в экспедицию.