Происхождение и юные годы Адольфа Гитлера - [268]

А за океаном под знойным западным солнцем добродушно щурился жирный американский кот: все эти крысы и мыши не понимали того, кому же на самом деле идет на пользу вся их грызня — и понять это им было суждено еще очень нескоро!

Не правда ли, хорошие идеи придумали Мэхэм и Коломб?

Зачем и кому все это было нужно — не пора ли спросить себя хотя бы через век после всех этих тогда лишь обозначенных конфликтов, вылившихся позднее в океаны крови?

Понятно, что во всей этой политической каше, по мере ее разогревания, все большую роль играли разведки всех упомянутых и неупомянутых государств: они непосредственно участвовали в разжигании или затушении всех происходивших конфликтов и усиленно готовились к предстоящему военному столкновению, стараясь выведать планы противных сторон и обеспечить предстоящие победы своей стороны на поле боя.

В числе всех этих конфликтов между разведками громкое и скандальное место занимает знаменитое дело полковника Редля, действительно, как мы постараемся показать ниже, сыгравшее значительную практическую роль на начальном этапе Первой Мировой войны, а в итоге, в какой-то трудно оцениваемой степени, предопределившее и ее результаты.

От Стефана Цвейга и Эгона-Эрвина Киша до знаменитого фильма Иштвана Сабо, от 1920-х годов до современности, этот сюжет был описан неоднократно, но почти ни одна деталь в этих описаниях не соответствует действительности.

Изложим сначала классическую легенду, предложенную публике еще в 1913–1914 годах, многократно пересказанную и растиражированную в течение почти целого века, прошедшего с тех времен.

Основные источники использованных нами сведений — воспоминания непосредственных участников данного инцидента, руководителей разведок Австро-Венгрии, Германии и России, прежде всего — упомянутая выше книга Максимилиана Ронге, вышедшая в оригинале в Вене в 1930 году, статья его начальника — заведующего австрийским разведывательным бюро Генштаба Августа Урбанского (или Урбански) фон Остромиц, опубликованная в Германии в 1931 году, и книга начальника разведывательного отдела Германского Генштаба Вальтера Николаи, изданная в оригинале в Лейпциге в 1923 году (две последних источника известны нам по пересказу в книге М. Алексеева;[1137] в последней книге приведена и основная библиография публикаций о Редле[1138]), а также несколько других публикаций, на которые мы даем ссылки. Два из трех австро-германских разведчиков, опубликовавших воспоминания, несомненно читали вышедшие ранее упомянутые произведения коллег и вносили в них исправления, но не совсем ясно — для уточнения истины или наоборот.

В начале апреля 1913 года по почте в Берлин было возвращено письмо, не полученное адресатом в Вене.

Адрес в Вене был: Главпочтамт, до востребования, господину Никону Ницетасу. Какой обратный адрес в Берлине — никем никогда не указывалось и никто никогда почему-то этим не интересовался.

Подозрения у работников немецкого «черного кабинета»[1139] в Берлине возникли, вероятно, потому, что письмо было изначально отправлено не из Берлина, а из пограничного с Россией немецкого городка Эйдкунена — судя, очевидно, по почтовым штемпелям; к тому же и марка была наклеена необычным образом. Так или иначе, в Берлине письмо было вскрыто. В письме обнаружились то ли русские деньги, как сообщает Николаи, то ли 6000 крон, как утверждают австрийцы. То, что письмо со столь крупной суммой не было объявлено ценным, вызвало естественные подозрения.

Ознакомившись с содержанием письма, майор Николаи принял решение переслать его своему австрийскому коллеге Урбанскому, справедливо полагая, что оно связано со шпионской деятельностью на территории Австро-Венгрии: в письме была записка, удостоверяющая наличие денег в конверте, и давался адрес некого господина Ларгье в Женеве, которому следовало писать впредь, а также еще один адрес в Париже. Адреса эти уже были известны немецкой и австрийской разведкам, как «почтовые ящики» российской и французской спецслужб.

ПолковникУрбанский и майор Ронге принялись за работу, однако обнаружить или вычислить Ницетаса не удалось. Письмо, прошедшее через множество рук, работавших с ним, якобы приняло непрезентабельный вид (но почему возник такой непрофессионализм?), и было заменено точной копией с вложенными деньгами, присланным по тому же адресу через Берлин.

Отдел Главного Венского почтамта, где выдавались письма до востребования, был соединен электрическим звонком с полицейским участком, находившимся в соседнем здании. Когда подозрительное лицо приходило за письмом, находящимся под контролем, почтовый служащий нажимал кнопку звонка и через пару минут появлялись два сотрудника наружного наблюдения.

Никто, однако, не явился и за этой оставленной копией, но в середине мая 1913 пришло еще несколько аналогичных писем (Урбанский и Ронге расходятся в их количестве); Ронге опубликовал фотокопию лишь одного из них — подтверждающего и наличие предшествующего:

«Глубокоуважаемый г. Ницетас.

Конечно, вы уже получили мое письмо от 7 с/мая, в котором я извиняюсь за задержку в высылке. К сожалению, я не мог выслать Вам денег раньше. Ныне имею честь, уважаемый г. Ницетас, препроводить Вам при сем 7000 крон, которые я рискну послать вот в этом простом письме. Что касается Ваших предложений, то все они приемлемы. Уважающий Вас И. Дитрих.