Происхождение и юные годы Адольфа Гитлера - [14]

Тут, конечно, приходилось импровизировать на ходу, попутно решая судьбы нежданно возникавших визитеров. Пришлось, в числе прочего, не допускать новой встречи с фюрером прежнего коменданта Берлина генерала Реймана, регулярно общавшегося с Гитлером с конца марта 1945 года.[113]

Вейдлинг удачно подвернулся под руку. При его первом визите в Рейхсканцелярию понадобилось, во-первых, уточнить, когда же он видел Гитлера в предшествующий раз (выяснилось, что за год до этого) и, во-вторых, проверить, оказался ли он способен поверить в столь разительные изменения, происшедшие с фюрером. Вейдлинг прошел поставленный тест; в противном случае его первый визит в Рейхсканцелярию наверняка оказался бы и последним — вообще последним актом в его жизни! — и никто на это не обратил бы никакого внимания: в апреле 1945 по приказу фюрера произошла масса расправ над целым рядом людей.

Но зато Вейдлингу не повезло позднее — его уже не выпустили из советских лагерей: он умер или был убит 11 ноября 1955 года в лагере Владимировка в Советском Союзе, прямо накануне репатриации в Германию.[114]

В наше время вполне разумеется, что никакой историк, уважающий себя и своих коллег, просто не будет всерьез рассматривать такую заведомую нелепость, как двойники, заменявшие Гитлера, Гесса или кого-либо еще, — это же просто неприлично: неприлично точно так же, как всерьез дискутировать, летали ли ведьмы на помеле!

А в результате получается, что уничтожение пяти, десяти или даже большего числа миллионов людей, повинных только в том, что они существовали и при этом, естественно, исполняли всяческие разнообразные функции, присущие всем людям вообще, — ничуточки не удивительный и вполне объективный исторический факт (хотя, повторяем, находятся энтузиасты, ставящие под сомнение даже такие факты!), а вот бегство с целью сохранения жизни и избежания ответственности человека, который санкционировал подобные акты, причем при бегстве были использованы двойник этого человека и другие сообщники, также затем в большинстве уничтоженные при заметании следов, — это, конечно, плод недобросовестной фантазии и дилетантизма гнусных недоброжелателей, пытающихся создавать нездоровые сенсации ради собственной дутой популярности!

Это очень удобная, согласитесь, и комфортабельно оборудованная позиция научных профессионалов!

Похожим образом стараются себя вести, конечно, не только биографы Гитлера, но и прочие историки, под перьями которых реальные исторические фигуры приобретают столь значительную респектабельность (даже и при свершении заведомо негативных и экстравагантных поступков), каковой они вовсе не имели при жизни.

Разумеется, сами исторические герои, те же Сталин или Гитлер, тоже затрачивали немало усилий для облагороживания собственного имиджа в глазах современников и потомков, но и они конкретно, и все остальные не имели возможности заботиться об этом в самые критические моменты своей жизни.

Вот, например, короткие и ясные воспоминания хозяйки конспиративной квартиры, в которой Ленин провел последний месяц своей жизни сразу перед тем, как сделаться Председателем Совета Народных Комиссаров Российской Республики: «в пятницу, 22 сентября[115] [1917 года], часов в восемь — начале девятого вечера, я услышала, что в квартиру вошли. Это были Ленин и Крупская[116]. /…/

[На следующий день] после обеда Владимир Ильич предложил мне показать всю квартиру. Вошел в мою комнату, увидел балкон, спросил, закрываю ли я его на зиму. Затем поинтересовался, где проходит водосточная труба, и сказал, чтобы окно, у которого расположена труба, на зиму не закрывать. Он предложил мне вечером, когда стемнеет, пройти во двор и незаметно отколотить в заборе две доски как раз против водосточной трубы — от верхней слеги или от нижней, как будет сподручно. Я спросила Владимира Ильича, зачем это нужно.

— Как вы не понимаете, у вас нет другого выхода из квартиры, — ответил он.

— Неужели вы будете спускаться по трубе?

— Когда надо будет, спущусь и по трубе, — сказал Владимир Ильич».[117]

Разумеется, когда надо было, и Владимир Ильич, и все остальные и спускались по трубе, и просачивались сквозь канализацию — и Гитлер вовсе не должен был быть исключением из этого правила людей, сознательно ставивших себя выше остального человечества!

Да и самые простые и непритязательные персонажи должны были поступать в критических ситуациях совершенно так же!

Возвращаясь к исходному сюжету, прямо заявим, что настоящий Гитлер никак не мог бы перепутать в 1924 году, когда он диктовал «Майн Кампф», год своего переезда из Вены в Мюнхен, происшедший за десяток лет до того — и повторенный затем во всех многочисленных переизданиях этой книги. Он никогда не забывал никаких мелочей (в кавычках и без кавычек), которые запоминал, и никогда не прощал такой забывчивости другим.

Вот типичный Гитлер, только что переживший величайший триумф всей своей жизни до того момента — Аншлюсс Австрии: «во время торжественного обеда с участием Гитлера в марте 1938 г. один из участников спросил венского бургомистра Нойбахера, какова ширина Дуная в определенном месте Вены. Нойбахер этого не знал. Гитлер, до этого момента пребывавший в благодушном настроении, немедленно назвал точную ширину в метрах и был настолько возмущен незнанием Нойбахера, что весь вечер после этого был в плохом расположении духа, несмотря на только что пережитый им политический триумф