Прогулки по Раю печали - [14]

— Это кто тебе сказал?

— Ты так нарисовал.

— А потом ты говоришь, что я дурак? Между прочим, из нас двоих только я почти слепой на один глаз. Я же за бога. Дай сюда.

Стах отнимает у Тима тетрадь, рисует от солнца странные большие руки, которые качают кота. Говорит:

— Смотри, какой жирнющий. А ты даже не заметил. Ты меня не замечаешь, понял? «Никогда». Я щас обижусь.

Тим доволен ровно три секунды. Потом опять придумывает, к чему еще придраться:

— А если тучи?

— Тучи разойдутся, я тебе говорил, еще когда «Грозу» читали. Будет тебе известно: тучи, не тучи, а солнце — оно на своем месте.

— Угу…

— Так, Тиша.

— По ночам особенно…

Стах возмущен до глубины души, он громко шепчет:

— Я кому луну дарил?!

Тим проверяет Лену и прижимает палец к губам. А потом он улыбается.

Стах цокает — ну почти восхищенно.

— Ты что, специально?

Тим не сознается.

Он рисует стрелки к солнечным рукам и подписывает их. Всюду, прям со всех сторон ему: «Жжется. Жжется. Жжется».

Стах получает тетрадь обратно, разбирает его почерк и не понимает:

— Ну что ты вредничаешь?

Тим шепчет:

— Потому что жжется.

— Вот погоди, довезу тебя до Питера — посмотрим, кто еще тут жжется.

Тим пытается сдержать улыбку.

Стах клянется:

— Я тебя защекочу.

Тим прячется за рукой.

Стах цокает на Тима. Бубнит:

— Размяукался. «Жжется» ему.

Тим становится серьезным. Смотрит на Стаха долгим пристальным взглядом, а потом он чуть обнажает зубы и шипит.

Стах восхищен. Такого он не ожидал. Особенно от Тима. Он впечатленно шепчет:

— Котофей Алексеич…

Стах переворачивает страницу и рисует карикатуру. Тим наэлектризованная кошачья дуга — шипит, когда Стах — подходит. Стах в форме лисицы. У Стаха — солнечный диск на голове.

Тим прыскает:

— Это что, нимб?

— Много ты понимаешь: это солнце.

— Дурак…

Стах снимает воображаемый солнечный диск со своей головы и надевает на Тима.

— Титул дурака можешь тоже забрать.

— Нет, это навсегда…

— Что ты за человек? Взял и подписал мне приговор.

— Я — кот.

— Ах, если кот, теперь все можно?

Тим сминает уголок подушки, вспоминает:

— Или русалка… Я уже запутался…

Стах прыскает.

— Ты многогранен.

— Как многоугольник…

— Или как алмаз.

Тим держится, смотрит — многозначительно, как будто Стах влюбленный и:

— Дурак.

Влюбленный дурак.

Стах правит:

— Неважный бог, тучный всадник.

Тим закрывается руками.

Стах поймал волну — и рисует новую карикатуру.

IX

Тим — опять за русалку. Но в бога Стах с ним больше не играет.

Ближе к вечеру его зовут к столу и даже разрешают ему поесть с королевой Ариэль. Правда, при условии, что он будет соблюдать этикет. Стах соблюдает этикет, обращается к Тиму не иначе, как «Ваше Величество», а когда пьет чай, даже оттопыривает мизинец. Тиму за него неловко.

Под конец «трапезы» Стах решает, что он опять в деле, вернее — в игре, что он — дракон, что он хранит все сокровища мира в темной пещере и что он похитит Ариэль до заката. Тим обстоятельству не очень рад.

Лена визжит, когда Стах пытается захватить Тима в плен. Она даже забывает, что Ариэль — не Тим, а ее кукла. Лена вцепляется в Тима и бьет Стаха единорогом.

Тим держит ее, перепуганную, хотя она — не перепуганная, а притворяется для Тима. И тот еще у Стаха спрашивает оскорбленно:

— Ты дурак?

Тимовы девочки с характером…

Стах уже устал в дураках и ходить, и сидеть, и лежать — за целый-то день. Он отправляется умываться и чистить зубы. Еще зовет с собой Тима, но, раз уж Стах провинился, тот не хочет.

Вот потом он сам пойдет в туалет. А то до этого надо было его провожать хотя бы из купе, чтоб он решился, а тут он сделался самостоятельным. Конечно.

X

Стах поссорился с Тимом под вечер. После всех стараний. Теперь он не может уснуть и не может дочитать «Консервный ряд». Он проверяет количество страниц: целых пятнадцать за день. Потрясающе. Рекорд.

Тим, отпущенный после сказок, еще о чем-то переговаривается с соседкой, иногда даже о Стахе. Она спрашивает:

— Вы не братья? — может, чтобы объяснить их взаимоотношения.

У Стаха, который кружит по одному и тому же абзацу вот уже минуту, сбоит пульс.

Тим пространно говорит, что:

— Не родные… — в принципе.

Но она сразу решает, что какие-нибудь двоюродные-троюродные, и ей от этой мысли, может, легче.

Еще немного они говорят о Лене. Потом старушка извиняется: «Ты — спать, наверное, уже».

Ни черта Стах не читает. Ни чер-та.

А Тим подходит к его полке, кладет на нее руку. Трогает Стаха холодным пальцем. Тот как будто отвлекается от книги.

Тим изучает взглядом его новый образ.

— Да, я ношу очки. Привет, будем знакомы.

Тим пытается сдержать улыбку.

— Что?

— Вспомнил, что ты отличник с первой парты…

— Так, Котофей.

— Тебе идет.

Стах усмехается:

— Ты делаешь только хуже, знаешь?

Тим прячет улыбку в запястье. А потом снимает со Стаха очки.

— Там одинаковые стекла?..

— Разные.

— Левый или правый?

— Какой слепее? — уточняет Стах.

— Угу…

— Правый.

Тим тянется и закрывает ему большим пальцем один глаз. Он говорит:

— Ты как пират…

Стах прыскает:

— Тиш, правый — для меня.

Тим утыкается носом в матрац: ему, кажется, стыдно. Потом он меряет очки, чтобы узнать, какой через них мир. Почти сразу зажмуривает один глаз. Снимает, выставляет их перед собой.

Стах отдает Тиму книгу, чтобы развлекался. Тим отдаляет буквы. Тим отдаляет Стаха. Делится: