Прогулки по Раю печали - [12]
Стах улыбается, наклоняет голову, проверяет слабую реакцию. Пялится на азиатски-мягкий Тимов нос в профиль. Небольшой, ровный, с округлым кончиком. Стаху очень нравится, какой у Тима нос. А еще Стаху вдруг кажется: этот нос еще немного его, как весь Тим. Это приятно.
— Будешь чаю? С шоколадом? Или пирожным?
Тим тянет уголок губ — и немного приходит в себя.
Половину дня — Тим за русалку по имени Ариэль. Стаха прогнала Лена, и он залез с книгой наверх. Он залез с книгой наверх, но в итоге только и делал, что наблюдал за Тимом: Ленина полка — напротив, но внизу.
У Стаха странное ощущение, будто что-то не так.
Тим вроде обычный… и забавный. Он, вообще-то, умный, но с Леной — у него не очень получается.
Она ему говорит:
— Тепель ты зовешь Оли.
— Ладно, — соглашается Тим. — Зову.
— Нет, тебе надо звать.
— Я зову.
— Нет, надо номально…
Тим ломается.
Лене приходится ему помогать:
— Ну вот как ты длуга зовешь…
— А, — Тим чинится. И пытается: — «Оли, помоги».
— Оли, — поправляет Лена.
— Оли… — повторяет Тим.
— Нет, Оли.
Тим поднимает взгляд на Лену и безжалостно виснет.
— Оли!.. — торопит Лена под тщетные попытки своей бабушки уговорить ее — потише. — Оли-Оли!
— А, — Тим чинится. — Через «р»?
— Да.
— Ладно…
— Зови.
— «Ори, помоги».
— Нет, ты же попал в беду. Надо номально звать. С чуйством.
Стах прыскает. Тим держится молодцом. Правда, когда он пытается с «чуйством», Стах начинает хохотать — и никак не может закончить.
Тиму не нравится, он Стаху напоминает:
— Ты вроде читал…
— Здесь интереснее. Такая драма…
— Арис…
— Я за бога, я смотрю.
Тим просит Лену:
— Давай Ариса разжалуем? А то он какой-то неважный бог…
Стах протестует:
— Самый обыкновенный. Почти аутентичный. Ты просто не «прочуйствовал».
Тогда Тим пробует иначе:
— Ори, я слышал, как бог смеялся на Олимпе над нашей бедой…
— Нет же! — возмущается Лена. — Ты не «слышал», ты «слышала», ты — Алель…
Где-то на верхней полке бог утыкается носом в подушку, и смех его лишается звука.
— Ладно, — говорит Тим.
Стах роняет скупую мужскую.
— Давай еще лаз, — просит Лена.
Тим вздыхает, но мягко улыбается. У Тима — титаническое терпение и необыкновенная лояльность к детской непосредственности. Когда дело не касается Стаха.
— «Ори, — повторяет, — я слышала, как бог смеялся на Олимпе над нашей бедой».
У бога прихватывает от хохота живот.
Ори отвечает:
— Давай его побьем, чтоб он свалился?
Тим зависает.
Гуманист в Тиме канючит:
— Нет, это как-то очень жестоко, Ори… Ты же единорог, ты должен быть добрым…
— Ну тода… — теряется Лена, — тода, может, вызвать тучу? Путь она заклоет этого твоего бога…
О, про тучу — она уловила. Это главный Тимов фокус.
Но сегодня он говорит:
— Или… мы принесем ему какой-нибудь дар?
— Например?
Тим смотрит на Стаха, видимо, раздумывая, что ему — пожертвовать.
Стах перестает смеяться и снова ранится об ощущение, будто что-то не так. Хотя все в порядке. Тим не злится. Тим говорит: «Принесем ему какой-нибудь дар?»
Стаху надо Тима. И он говорит:
— Принимаю в дар русалок.
Лена возмущается:
— Плохой бог!
Старушка просит ее:
— Т-ш…
— Плохой! Плохой! «Неважный!»
Тим успокаивает Лену. Лена, она, вообще-то, громкая, но с Тимом — у нее не очень получается. Потому что он владеет тишиной.
Стах благополучно выпадает из их игры, толком в нее не протиснувшись. Серьезнеет.
Как тут не посерьезнеть, когда мало того что Тима лишили, так еще и превратили его в Ариэль? Стах цокает, вздыхает и насильно тащит себя в текст.
Что-то не так. У него с Тимом. Это не объяснить, не просмотреть, как снимок, на свету, чтобы узнать, где темное пятно. Но оно есть.
Тим заполучил титул королевы и читает вторую сказку. Стах тоже должен был читать, но вместо этого, лежа на животе и бессмысленно глядя в окно, он пытается различить Тимовы слова.
Под них внизу засыпает Лена. У Лены — тихий час. У всех в купе, во всем вагоне теперь — тихий час.
Тим выбирается из-под ее бока и тянет цветастую большую книгу старушке. Та улыбается вроде и благодарно, и как будто извиняясь. Она что-то Тиму говорит, тот отвечает в своем духе:
— Ничего…
Потом Тим пробует забраться наверх. Стах внимательно следит. У Тима получается. Только он ударяется головой об полку под багаж. Стах подрывается к нему — и тоже врезается лбом. Он падает обратно на подушку и закрывается руками.
— Арис…
— Спасательная операция провалена…
Тим на месте. За окном — пейзажи. Стах ложится набок и следит. Сначала следит, а потом просто пялится.
Тим не понимает. Он нервничает. Он смущается. В конце концов он подтягивает ноги, сворачивается калачиком и почти прячется лицом в подушку.
Тим просит:
— А-арис.
У Стаха все перемыкает.
Он трогает невидимую стену между ними — и роняет касание.
Тим отслеживает. Кладет руку ближе к краю. Тим зовет к себе, он — разрешает.
Стах тянется всем телом и поддевает его пальцы указательным. Тим чуть сжимает, а затем отпускает и прикрывает уставшие глаза.
У них что-то не так. Но Стах не может объяснить, что именно.
Тим лежит на животе, обнимая подушку и глядя в окно. Сначала его растревожил мост, а затем увлекла река. Теперь он наблюдает озеро: со стороны оно, правда, больше смахивает на глубокое болото.
Если не можешь взлететь — ныряй. Если не можешь больше ни дня выдержать, разрываясь меж двух миров, найди в себе смелость выбрать один и остаться в нём до конца. И даже после. А потом приходи к водам реки-под-рекой, сядь на берегу и вглядись в своё отражение. И в миг, когда увидишь себя настоящего, загадай единственное желание — чтобы сегодня не кончалось никогда… Да, нам суждено сгореть падающими звёздами в небе транскода, но прежде мы зажжём огонь в чьих-то глазах. Я знаю это. Я верю.
Однажды вечером мама Фикус укладывала спать маленькие листочки. Один из них не хотел засыпать, хныкал и плакал. И пока он спорил с мамой, налетел ветер и унес маленького Фикуса в волшебную страну, где правила злая Царица Кактусов. Чтобы вернуться домой, малышу нужно найти паучьего короля, но прежде преодолеть трудный путь, полный испытаний и приключений. По пятам за ним гонится армия тлей и коварный Господин Министр. Сможет ли малыш вернуться к маме?
Великая Отечественная война глазами подростка – моего отца, который всю оккупацию провёл в городе Константиновка, что расположен в Донецкой области Украины. Всё, что запомнилось о том, как люди жили и выживали. И как умирали. Это не художественное произведение, и в книге нет нет выдумок или художественных преувеличений (по меньшей мере, намеренных, хотя память иногда играет с нами дурные шутки). И в книге нет цензуры. Если что-то из описанного вызвает отторжение, это не вина рассказчика. Так было.
"В истории трудно найти более загадочную героиню, чем Жанна д'Арк. Здесь все тайна и мистификация, переходящая порой в откровенную фальсификацию. Начиная с имени, которым при жизни никто ее не называл, до гибели на костре, которая оспаривается серьезными исследователями. Есть даже сомнения насчет ее пола. Не сомневаемся мы лишь в том, что Жанна Дева действительно существовала. Все остальное ложь и вранье на службе у высокой политики. Словом, пример исторического пиара". Так лихо и эффектно начинаются очень многие современные публикации об Орлеанской Деве, выходящие под громким наименованием — "исторические исследования".
Настоящая книги повествует об истории зарождения великой христианской цивилизации и перерождения языческой Священной Римской империи в блистательную Византию. В книге излагается история царствования всех византийских императоров IV—V веков из династий Константина, Валентиниана, Феодосия, Льва, живописно и ярко повествуются многочисленные политические и церковные события, описываются деяния I, II, III, IV Вселенских Соборов. Помимо этого, книга снабжена специальными приложениями, в которых дается справочный материал о формировании политико-правового статуса императоров, «варварском» мире, организации римской армии, а также об административно-церковном устройстве, приведены характеристики главенствующих церковных кафедр того времени.