Прогулки по Европе - [15]

Ходить по конькам не считается решительно никаким геройством, хотя в первый раз там и бывает немножко не по себе. Геройская прогулка состоит совсем в другом. На стене Ecole Normale в межоконьях укреплены бюсты великих: Паскаля, Расина и т. д. От края окна до бюста – немногим меньше метра. Задача мастера состоит в том, чтобы из окна перелезть на голову великого, а с нее – на следующее окно. В идеале так проходится весь этаж, из конца в конец. Школа знает своих мастеров; но к сожалению, ее анналы знают и тех, кто на этом альпинизме погиб.

С крыши Ecole Normale виден более или менее весь Париж. А мы с Метейе живем прямо под ней и выход на ее плоскую часть почти у самой нашей двери. Так что это как бы дворик нашей комнаты.

Из письма от 25 марта 1957

Несколько дней назад прошла половина моего срока здешней жизни. Привык, конечно, я уже очень сильно (но не до явного свинства все-таки). На Эйфелеву башню меня теперь тянет не больше, чем моего соседа, и даже в Лувр стал ходить почти так же часто, как в Москве в Музей изобразительных искусств. Каждый день проделываю два-четыре раза путь от Ecole Normale до Сорбонны и обратно, и Пантеон мне служит вместо польского костела – так же примелькался и так же приятно иногда взглянуть «как если бы в первый раз». Впрочем, по крайней мере по дороге в Сорбонну смотреть некогда: нормального ходу мне 11 минут – я, натурально, выхожу (= вылетаю) за 6 с половиной – 7. Хорошо хоть, что от Пантеона к Сорбонне бежать под гору. А еще – каждый день вылезаю раз по пять на нашу крышу и просто смотрю на Париж. А видно его оттуда – весь. И насмотреться вдоволь – невозможно. А еще есть Сена и Нотр-Дам, который хоть и не совсем в Латинском (следовательно, «нашем») квартале, но внутренне, конечно, ему принадлежит. И, конечно, Люксембургский сад. И надо всем этим – солнце и синь.

<…> Похоже на то, что «дальние страны» мне дороже, чем гайдаровским ребятам в 11 лет…

Суббота 30 марта. Запомнившийся мне на всю жизнь футбольный матч между Ecole Normale de la rue d'Ulm и Ecole Normale de Saint Cloud, когда я неожиданно оказался в роли вратаря в команде нашей школы.

(Я вспомнил его с полной яркостью через 34 года, когда случайно оказался на том же стадионе, и описал в рассказе о 1991 годе.)

Апрель

Пятница 5 апреля. Узнав, что я помышляю о кинокамере, мой соученик Гранер объясняет мне, что тогда я должен поехать в маленький магазинчик на rue Notre Dame de Nazareth: там хозяин делает скидку ученикам Ecole Normale. Ему, конечно, даже и в голову не приходит объяснять мне, что это сугубо неофициальный договор – попросту говоря, запрещенная законом коммерческая махинация. Кто же этого не понимает? Как и мне в голову не приходит, что какая бы то ни было продажа по обоюдному согласию может быть при ихнем капитализме запрещена. Разыскиваю магазинчик, вхожу и с порога спрашиваю хозяина: «Это у вас делают скидки ученикам Ecole Normale?» Хозяин инстинктивно дергает головой влево и вправо, чтобы понять, кто из покупателей мог слышать эту чудовищную фразу. Похоже, что никто не обратил внимания. После этого он медленно оглядывает меня с ног до головы и веско произносит: «Вы ошиблись, Monsieur». В совершенной растерянности я возвращаюсь в Ecole Normale к моим инструкторам и всё рассказываю. Хохот моих соучеников сотрясает потолок.

Суббота 6-е. Гранер теперь уже сам везет меня на rue Notre Dame de Nazareth; покупаем кинокамеру Ercsam. Она стоит (после скидок) ровно всех тех денег, которые останутся у меня на руках в последующие месяцы благодаря распоряжению Прижана. Так что камера оказывается моим гонораром.

11–28 апреля 1957. Пасхальные каникулы – путешествие с Анри Гроссом на юг.

Из письма от 7 мая 1957

В субботу [20 апреля] перед Пасхой отправился в Ниццу и провел там целый день с фото– и киноаппаратом. Это, по-видимому, самое яркое впечатление всех моих каникул. <…> Я сразу же забрался в «старый город» и не вылезал оттуда почти до вечера – узкие улички со свешивающимся из окна бельем, сотни мелких лавчонок, каждый зазывает, едва ли не хватает за полу, улицы, поднимающиеся ступеньками куда-то далеко вверх, обгорелые южные лица людей, женщины в черном с огромными жбанами белья на голове – всё это такие ожившие кадры из итальянского neorealismo, что у меня от волнения дрожали руки, и уж не помню, как я там ставил выдержки и диафрагмы. Потом оказалось, что я извел на один этот день три пленки.

<…> В воскресенье [28 апреля] я выехал в Марсель (раньше я его видел только проездом). Да, что и говорить, это такой «перекресток мира», такая Одесса-мама, что не видевши вообразить невозможно. В порту типы с такими рожами, что хочется бегом скрыться за ближайший угол, хватают тебя за полу и шепчут таинственно: «Папиросы американские, только что с парохода, по дешевке…» Тут же около порта единственный во Франции кинотеатр «специального репертуара», такого, что даже в Париже не допускается на экраны. <…> Близ порта – огромное серое здание; охрана в пестрых мундирах хаки с желтым – Légion étrangère de France; огромная вывеска: «Passant, touriste, étranger! Si tu veux savoir ce qu'est la Légion étrangère, renseigne-toi ici!» (Прохожий, турист, иностранец! Если ты хочешь знать, что такое Иностранный легион, осведомись здесь!).