Прогулки пастора - [8]

— Как это можно сделать, чтобы новая мебель казалась старой? — подал голос Клод. — Медь-то не ржавеет.

— Вы совершенно правы, друг мой. Но у этих мерзавцев есть свои тайные способы.

— Какие, к примеру? — не отставал Клод. По его мнению, любые сведения практического свойства были полезны. Как знать — вдруг да пригодится.

— Всё, что требуется, — продолжал мистер Боггис, — это положить ручки на ночь в ящик со стружками красного дерева, пропитанными нашатырём. Металл от нашатыря зеленеет, но, если стереть зелень, под ней обнаружится нежный серебристый блеск, свойственный очень старой меди. Ох, какие они творят бессовестные штуки! А вот с железом они проделывают другой фокус.

— А что они делают с железом? — осведомился заворожённо слушавший Клод.

— Ну, с железом проще. Железные замки, пластинки, дверные петли попросту погружают в обыкновенную соль, и они становятся изъеденными ржавчиной и щербинами.

— Ладно, — сказал Рамминс, — значит, вы признаёте, что про ручки не можете сказать точно. Так почём вы знаете — может, им не одна сотня лет. Правильно?

— Э-э-э, — понизив голос, проговорил мистер Боггис, вперив в Рамминса выпуклые карие глаза. — Вот тут-то вы и ошибаетесь. Глядите.

Из кармана своего пасторского пиджака он достал маленькую отвёртку. И при этом (хотя никто этого не заметил) достал маленький медный шурупчик, который зажал в ладони. Затем он выбрал один из шурупов на ручке ящика (а каждая ручка была привинчена в четырёх местах) и принялся осторожно соскабливать следы белой краски с головки. Покончив с этим, он стал медленно вывинчивать шуруп, приговаривая:

— Если это настоящий старинный медный шуруп восемнадцатого века, винтовая линия будет слегка неровная, и вы ясно увидите, что её нарезали напильником вручную. Но если медь — подделка более позднего периода, викторианского или ещё позднее, тогда и шуруп будет, естественно, изделием машинного, массового производства того же времени. Любой отличит шуруп, сделанный машинным способом. Так, сейчас поглядим.

Мистеру Боггису не составило труда, вытаскивая старый шуруп, подменить его новым, зажатым в ладони. Это был ещё один маленький трюк собственного изобретения, и мистер Боггис уже не один год пользовался им с большим успехом. В карманах его пасторской одежды всегда содержался запас дешёвых медных винтиков различных размеров.

— Пожалуйста. — Он протянул Рамминсу новенький шурупчик. — Рассмотрите его. Замечаете абсолютно ровную резьбу? Видите? Конечно видите. Обыкновенный дешёвый шуруп, какой, вы сами можете сегодня купить в любой сельской давке.

Шуруп обошёл всех троих по очереди, и каждый внимательно изучил его. Теперь даже Рамминс находился под впечатлением увиденного.

Мистер Боггис положил отвёртку назад в карман вместе с шурупом тонкой ручной выделки, вывинченным из ручки комода, после чего повернулся и медленно пошёл мимо троих к выходу.

— Мои дорогие друзья, — сказал он, помедлив у двери в кухню, — вы проявили такую доброту, дав мне заглянуть в ваш славный домик, такую доброту. Право, я очень надеюсь, что не наскучил вам до смерти.

Рамминс, изучавший шуруп, поднял голову.

— Вы нам так и не сказали, сколько вы хотели предложить за него.

— Ах да, — спохватился мистер Боггис. — Совершенно верно. Кажется, и вправду не сказал. Что ж, если говорить откровенно, боюсь, с ниш было бы слишком много возни. Пожалуй, я оставлю эту затею.

— Но сколько бы вы дали?

— Вы имеете в виду, что на самом деле готовы с ним: расстаться?

— Я не сказал, что хочу расстаться. Я спросил — сколько бы вы дали?

Мистер Боггис бросил издали взгляд на комод, склонил голову на одну сторону, потом на другую, нахмурил брови и вытянул вперёд губы, затем пожал плечами и небрежно махнул рукой, будто говоря, а стоит ли эта вещь того, чтобы над ней раздумывать?

— Ну, скажем… десять фунтов. Достаточно, я думаю.

— Десять фунтов! — воскликнул Рамминс, — Ну уж не смешите меня, пастор, сделайте одолжение!

— Да он как дрова дороже стоит! — с досадой добавил Клод.

— Вы на квитанцию поглядите. — Рамминс с таким ожесточением тыкал в драгоценный документ грязным пальцем, что мистер Боггис не на шутку встревожился. — Тут точно сказано, сколько он стоит! Восемьдесят семь фунтов! И это когда он новый был. Теперь он старинный, теперь он вдвое дороже стал!

— Извините, сэр, ничего подобного. Это всего лишь неважная имитация. Но так и быть, мой друг… я поступаю опрометчиво, но ничего не могу с собой поделать… я готов поднять цену до пятнадцати фунтов. Что скажете?

— Пятьдесят, — отозвался Рамминс.

Восхитительный трепет иголочками пробежал сверху вниз по ногам мистера Боггиса и пронизал подошвы. Так, всё. Комод его. Никаких сомнений. Однако привычка покупать всё дёшево, так, чтобы дешевле некуда, приобретённая за годы нужды и практики, была так сильна, что не позволила ему сдаться так просто.

— Дружище, — почти шёпотом проговорил он, — мне ведь нужны только ноги. Возможно, когда-нибудь я использую и ящики, но всё остальное, как справедливо заметил ваш приятель, это дрова, только и всего.

— Давайте тридцать пять, — упорствовал Рамминс.

— Не могу, сэр, ну никак не могу! Вещь того не стоит. И я вообще не должен был позволять себе торговаться так из-за цены. Это нехорошо. Делаю последнее предложение и ухожу. Двадцать фунтов.