Прогулки пастора - [4]

— Ещё до конца дня, — тихонько пробормотал мистер Боггис, — я буду иметь удовольствие сесть на это восхитительное сиденье.

Ибо без этого обряда он никогда не покупал стульев. Это была его излюбленная проверка, и надо было видеть, как осторожно он усаживается на стул, ожидая ощущения «податливости» и умело определяя любую неизмеримо малую степень усыхания, которое годы причинили ласточкиным хвостам на стыках соединений.

Однако никакой спешки нет, сказал он себе. Он сюда ещё вернётся, у него полдня впереди.

Следующая ферма стояла на отшибе, ближе к полям. Чтобы машина не бросалась в глаза, пришлось оставить её на главной дороге и пройти около шестисот ярдов по просёлочной, которая вывела его прямо на задний двор. Эта ферма, как он сразу заметил, была значительно меньше предыдущей, и особых надежд он на неё не возлагал. Беспорядочно разбросанные строения выглядели неопрятно, да и сараи явно требовали ремонта.

В углу двора тесной группой стояли трое мужчин, один держал на сворке двух крупных чёрных борзых. Завидев идущего в их сторону мистера Боггиса в его чёрном костюме с пасторским воротником, они разом замолчали и словно окаменели и так, молча, в оцепенении стояли, обернув к нему лица и с подозрением глядя на него.

Старший из троих, коренастый, с широким лягушачьим ртом и маленькими бегающими глазками, был Рамминс, чего мистер Боггис, разумеется, не мог знать. Он и был хозяином фермы.

Высокий парень, у которого что-то было не в порядке с одним глазом, был его сын Берт.

Низенького плосколицего мужчину с узким в морщинах лбом и непомерно широкими плечами звали Клод. Клод заглянул к Рамминсу в надежде выманить у него кусок свинины или уже ветчины из свиньи, которую хозяева забили накануне. Клод отлично знал, что забили — визг её разносился на всю округу, — и он знал также, что для этого требуется разрешение властей, а у Рамминса его нет.

— Моё почтение, — обратился к ним мистер Боггис, — прекрасный денёк, не правда ли?

Никто из троих не шевельнулся. В этот момент все они думали одно и то же: священник явно не из местных, он подослан, чтобы разнюхать, чем они тут занимаются, и донести властям.

— Какие красивые собаки, — продолжал мистер Боггис. — Должен сказать, сам я никогда собачьими бегами не увлекался, но мне говорили, что бега борзых — занятие очень увлекательное.

Снова ни звука в ответ. Мистер Боггис быстро перевёл взгляд с Рамминса на Берта, с него на Клода, потом опять на Рамминса и заметил на лицах у всех одинаковое, не поддающееся определению выражение: нечто среднее между ухмылкой и дерзким вызовом — презрительно искривлённый рот и глумливая складка около носа.

— Осмелюсь узнать, не вы ли владелец фермы? — обратился ничуть не обескураженный мистер Боггис к Рамминсу.

— А что вы хотите?

— Прошу прощения за то, что беспокою вас, тем более в воскресенье… Мистер Боггис протянул свою визитную карточку, Рамминс взял её и поднёс к самому лицу. Двое других не шелохнулись, но, как по команде, скосили глаза, пытаясь прочесть, что там написано.

— Так что вы хотите-то? — переспросил Рамминс.

Второй раз за день мистер Боггис весьма пространно рассказал про цели и идеалы Общества сохранения редкой мебели.

— У нас её нету, — сказал Рамминс, когда мистер Боггис кончил. — Зря время теряете.

— Нет, погодите, сэр. — Мистер Боггис поднял кверху палец. — В последний раз эти слова я слыхал от старого фермера в Сассексе, а когда он наконец впустил меня в дом, знаете, что я увидел? Старый грязный стул в углу кухни, который, как потом выяснилось, стоил четыреста фунтов! Я помог ему продать его, и он купил себе новый трактор.

— Что вы такое несёте? — вмешался Клод. — Нет такого стула на свете, чтоб стоил четыреста фунтов.

— Извините, — строгим тоном возразил мистер Боггис, — в Англии сколько угодно стульев, которые стоят вдвое дороже. И знаете, где они все? Они пропадают зря на фермах и в загородных особняках по всей Англии, и владельцы используют их как приступочки и лесенки и становятся на них сапогами, подбитыми гвоздями, чтобы достать с верхней полки банку варенья в кладовке или повесить картину. Я вам говорю чистую правду, друзья мои.

Рамминс беспокойно переступил с ноги на ногу.

— Вы хотите сказать, что вам нужно только зайти внутрь, постоять посреди комнаты и посмотреть вокруг себя?

— Именно. — Мистер Боггис наконец начал догадываться, в чём состоит затруднение. — Я не собираюсь заглядывать в ваши буфеты и кладовые. Я только хочу взглянуть на мебель — не скрываются ли тут у вас случайно сокровища, чтобы я мог написать о них в журнал нашего Общества.

— Знаете что? — сказал Рамминс, сверля его своими маленькими злобными глазками. — Сдаётся мне, вам самому охота что-нибудь такое купить. А то с чего бы так утруждаться.

— Куда мне. Хотел бы я иметь для этого деньги. Конечно, если бы мне что-то очень приглянулось, да к тому же не слишком дорогое, я бы, может, и соблазнился… Но, увы, это случается редко.

— Ладно, — проговорил Раммиис. — Большой беды от погляда, наверное, не будет, коли это всё, что вам надо.

И он направился через двор к задней двери дома, мистер Боггис за ним, а вслед потянулись остальные — сын Берт и Клод с двумя собаками. Все они прошествовали через кухню, где из мебели имелся лишь дешёвый сосновый стол с лежащей на нём куриной тушкой, и очутились в довольно большой, невероятно грязной комнате.