Профессия за тридевять парсеков - [70]

– Мы это уже обсуждали. Твоя Ларинн, конечно, красотка, но она далеко.

– Да не к ней, – отмахнулся Рим.

– А к кому еще-то?

Что, еще кто-то есть?!

Но Рим не стал отвечать и, посмеиваясь, вернулся к прерванному делу. Отсек мы отдраили до блеска.

***

В каюту я возвращалась с ощущением, что голова превратилась в колокол. Руку все же залечила, тайком запустив регмодуль на два цикла подряд, так что теперь об экспериментах напоминали только гламурно длинные ногти, отросшие за время процедуры, да небольшой, но обидный шрам. Скоростная регенерация относилась к процедурам, требовавшим тонкой настройки, и разобраться в них без медика оказалось сложнее, чем я думала. Запустить-то легко, а вот поди добейся, чтобы не осталось следов!

Перенасыщенный событиями день вымотал хуже Гронатеи. В мыслях роились шершни, больно жаля виски и лоб. Я еле переставляла ноги, спотыкаясь на ходу и мечтая пластом рухнуть на кровать.

– Не понимаю я вас, людей, – внезапно подал голос Синт. – Сами себе проблемы выдумываете, и сами же от них страдаете!

– Это ты к чему? – вяло откликнулась я.

– Чем у тебя голова забита? Ты что, не слышишь эти жуткие всхлипы? Там ревет кто-то, очнись!

Измученному мозгу понадобилась целая вечность, чтобы переварить информацию.

Кольцо кают с примыкающим к ним коридором опоясывало жилую палубу на манер бублика, а в центре конструкции был целый лабиринт узких переходов и незаметных на первый взгляд дверок, в котором ничего не стоило заблудиться. Все это великолепие скрывало системы корабля, было хорошо известно разве что Каю и Туоми и посещалось крайне редко. Экипаж пользовался только двумя ходами, ведущими к лифтовым шахтам, а в прочие даже не заглядывал – незачем. Поэтому рыдания, доносящиеся из тупика, напугали меня до мурашек.

Понапридумывав жутких версий произошедшей беды, от жертвы Фриама до корабельного привидения (на роль которого сам собой приплелся тайком пробравшийся на борт землянин, которому не повезло остаться незамеченным, заблудиться и тихо истлеть, так и не узнав, что жуткие пришельцы на самом деле славные ребята), я галопом промчалась по извилистому ходу, вывалилась за поворотом и увидела… Хоку. Девчонка сидела на полу, сгорбившись и обхватив колени руками, и так усердно поливала слезами пол, что даже воздух казался сырым.

– Что стряслось?!

Хока хлюпнула носом и отвернулась. Я всем сердцем возмечтала, чтобы сюда явился кто-нибудь еще. Даже на Фриама согласна! Утешать людей я не умела и совершенно не представляла, что теперь делать. Это ведь не зверек, вкусненьким не задобришь!

На Земле мне редко доводилось видеть чужие слезы. Моя бывшая коллега Зиночка пару раз давала волю чувствам, получив нагоняй от Вилаина. Тогда мы с девочками выводили ее на улицу, обступали кружком и дружно костерили мерзопакостное начальство, пока пылающий ушами босс нас не спохватывался. Инна Ивановна щедро сыпала конфетками, Нинель плевалась ядом, а мне оставалось только молча слушать да время от времени поддакивать.

Должно быть, я черствый человек, но почему-то чужие слезы вызывали во мне не сочувствие, а желание сбежать подальше. Но отступить с паническим «сейчас приведу кого-нибудь» мне не дали, поскольку Хока мигом раскусила готовящегося удрать «психолога» и сама пошла на контакт.

– Почему ты сразу не сказала? Я же не знала, что ты будешь ревновать Айримира!

– Достали! – взорвалась я. – Что, свет клином сошелся на наших отношениях?!

Хока уставилась на меня с осуждением, перешедшим в недоумение при виде моей перекошенной физиономии. Она долго меня рассматривала, а мне было здорово не по себе от неожиданно внимательного, слишком серьезного для такой молоденькой девушки взгляда. Я привыкла считать Хоку нерадивым ребенком и как-то упустила из виду, что номинально мы почти ровесницы. Ведь если перевести девятнадцать среднегалактических лет в земные, то получится как раз около двадцати шести. Просто организм лионцев стареет медленнее. И она за это время сумела вырваться с родной планеты, самостоятельно получить образование, работу и тоже двигалась к определенной цели. Просто так сложилось, что мечты у нас немного разные.

Да уж, кто еще здесь ребенок! Ведь это я упрямо мету всех под одну гребенку и не вижу ничего дальше собственного носа!

Хока последний раз всхлипнула и вытерла слезы рукавом.

– Я на тебя очень сердилась, – призналась она. – Думала, ты специально устроила этот балаган в зверинце. И мне было так обидно: ну почему сразу нельзя было сказать?! Я ведь подходила, спрашивала. И ты уверяла, что вы просто друзья! Зачем было обманывать? Я только дурочкой себя выставила! Но теперь понимаю, что ты не со зла. Просто ты даже самой себе врешь.

Я хотела возразить, но, поразмыслив, закрыла рот. Хока была права. И Рим тоже. И Фил. Даже Фриам, будь он неладен, и то заметил! Почему же до меня-то так долго доходит?! Может, и правда хватит лгать самой себе?

Ну давай, Саша, будь честна! Друзья так не бесятся из-за ерунды!

Я влюбилась?

Да, черт возьми! У-у-у…

Раньше стрелы Купидона облетали меня стороной. Пока сверстницы прихорашивались перед очередным свиданием или томно вздыхали над портретами голливудских секс-символов, я зубрила спектральные классы, ползала с лупой по карте марсианской поверхности и мечтала слетать на Луну. Все мои отношения разбивались о неприступную стену вокруг этого уютного мирка, в котором не было места посторонним. Ухажеры разбегались, едва выяснив, что я не собираюсь стряпать им борщи, а тихому женскому счастью с пузатым муженьком и сворой горластых детишек без раздумий предпочту работу. Дело ограничивалось одной-двумя неделями настойчивых «давай я встречу тебя с работы», парой совместных ночей и безболезненным расставанием ко взаимному облегчению.