Профессия за тридевять парсеков - [103]

– Боишься?

Поддевает, а у самого голос дрожит. На лице коктейль эмоций: предвкушение, ликование, ужас, недоверие. Что должен чувствовать сейчас Фил – единственный, кому удалось-таки собрать по крупицам эту уникальную вещь, тот, для кого терральтер долгие годы был центром мира? У меня и то руки трясутся…

– А ты нет? – Я машинально понизила голос до шепота. – Вдруг он действительно взорвется, да так, что от корабля ничего не останется? Не страшно рисковать всем, что есть? Людьми, зверями, самим собой? Ты бы хоть изучил сперва вопрос, понял, что тебя ждет! Нельзя же вот так, без плана! Ты хотя бы знаешь, что делать, если все пройдет как надо? Что там получиться-то должно? Флешка? Инфокно? Какой-нибудь дряхлый слизень, который сдохнет раньше, чем ты разберешься, что дальше?

– А вдруг я через час сдохну и буду перед смертью жалеть, что не собрал? – полушутя-полусерьезно предположил он. – Информации об этом нигде нет, я за семь лет все перерыл. Так и так ничего больше не узнаю. Придется рискнуть.

– Может, отложишь? – несмело предложила я, сама не зная, чего хочу больше. Внутри все так и вопило: «Рискни! Собери! Это же уникальный шанс! Давай!». Но на задворках сознания прочно обосновалась мысль, что я пособничаю концу света. – Соберешь друзей, обставишь дело с шиком. У тебя мечта сбывается, а ты в каюте сидишь, на полу, да еще в компании… хм… врага.

– У меня нет друзей, Сашка. А из врагов ты самая безобидная.

Он сказал это таким безразличным тоном, что стало понятно: ему действительно все равно, кто разделит с ним миг триумфа. Он и меня-то позвал просто так, за компанию. Друг, враг, случайный прохожий, родная бабушка – он не видит разницы, а я не член общества «Перевоспитай маньяка», чтобы заморачиваться объяснениями. Так что промолчала, заворожено наблюдая, как Сергей подносит четвертый камень к остальным, и все они начинают мерцать, разгораясь все сильнее.

***

Камень выскользнул из ладони, будто подхваченный магнитным полем. Мы синхронно вздрогнули и переглянулись. Разноцветные огоньки внутри фрагментов терральтера стали белыми. Камни заворочались сами собой, мелко вибрируя и подскакивая. Два из них притянулись друг к другу и намертво склеились боками – даже щели не осталось. За стеной кто-то взвыл, да так, что гипадеры вскочили и заметались по каюте.

– Это что, Лас?!

– Да! – повысил голос Сергей, стремясь докричаться до меня через какофонию животного визга. – Похоже, он что-то почувствовал. Говорил ведь, они как-то связаны, а ты не веришь!

До меня вдруг дошло, что таинственные открытия – это, конечно, здорово, но наблюдать их лучше с безопасного расстояния. В стену ударилось что-то тяжелое и арканласообразное.

– Он же расшибется сейчас! Фил, отмени все! Дай я его успокою!

– Поздно! Смотри!

Третий камень скользнул к первым двум, объединившись с ними. Четвертый запрыгал по полу, стремясь принять нужное положение. Свечение становилось все ярче, смотреть в упор становилось трудно. Появился странный звук, будто где-то рядом раскочегаривали турбину. Гипадеры потряхивали чуткими ушами и носились вокруг, задевая нас хвостами. Лас взревел, как синий кит, и вдруг резко замолчал. Я похолодела, сообразив, что это может значить.

– Он сейчас выстрелит, Фил! Будет морозить стены!

Пират, казалось, не слышал. Он пялился на лучи света, как завороженный. Если так пойдет и дальше, он не только оглохнет, но и ослепнет!

В соседней каюте жахнуло, и через пару секунд с нашей стороны показались уже знакомые голубые струйки. Черт возьми, даже сквозь стену пробивает!

Я решительно дернулась к четвертому камню, но Фил, моментально отмерев, перехватил руку в сантиметре от цели и кинулся на меня с яростью дикого зверя. Мы покатились по полу, как два клубка перекати-поля.

– Не смей!!!

– Это надо остановить! – завизжала я, отбрыкиваясь изо всех сил.

– Нет!

Пират скрутил меня в болючий захват, а когда я закричала, перехватил за шею, перекрыв кислород.

– Уймись, убью ведь!

Я хрипом выразила все, что было на душе, и вознамерилась плюнуть в ненавистную рожу, но тут позади молнией вспыхнул терральтер, и вслед за раздавшимся грохотом нас пнуло такой силовой волной, что мы впечатались в противоположную стену. Я врезалась в какую-то мягкую часть пирата, но удар все равно был ощутимый. Гипадеры, которых тоже зацепило, взвизгнули. Одна затихла сразу, вторая захрипела и заскулила на выдохе. Каюта погрузилась в темноту.

Сперва я решила, что потеряла сознание, но быстро сообразила, что тогда не слышала бы воплей Ласа и стонов гипадеры. Просто погас терральтер, а вместе с ним и свет. Похоже, на всем корабле – энерпульт тоже не горел. Я потерла шею, на которой наверняка останутся синяки от пальцев Фила, и попыталась на всякий случай отползти подальше. Пират не препятствовал и вообще не произносил ни звука.

– Эй, ты живой?

А что, если?.. Черт, точно, я-то затормозила в него, а вот Сергей встретил стену во всем ее твердом великолепии! А там еще и угол столика был, если он попал на него виском…

Я в одной комнате с покойником! Иррациональный ужас от осознания этого факта поверг меня в холодный пот. Наверное, страх оказаться в темноте рядом с мертвецом достался мне от далеких предков. Я в панике зашарила вокруг, пытаясь найти вражескую руку и проверить пульс. Первой нашлась голова, мокрая и липкая. Кровь! Сжав зубы, я нащупала жилку на шее. Ну же, где она там?..