Профессия - смертник - [6]

– Ты опустил обязательное приветствие. Но это неважно, – бесцветно сказал он. – Можешь излагать мне свою проблему.

Тут в голове у Степана словно бы щелкнуло, и проклятая заготовка наконец-то сгинула из его мыслей, но не успел он вздохнуть с облегчением, как на ее место стала выползать новая: «Занимающий меня вопрос не носит личного характера, он скорее относится к нуменальному соотношению Логосов в механизме выбора противоречивых гипотез…» – И дальше такая лабуда, что с души воротит повторять вслух, когда и без того тошно, и главное – прописано все так четко, хоть закрывай глаза и шпарь, как по бегущей строке.

«Если сюда на протяжении тысячелетий валили толпы с такими проблемами, то неудивительно, что Верлрок в конце концов взбеленился», – думал озабоченный Степан. Напрасно, видно, мнилась ему гибель геройская, вроде как в дыму и пламени с ребенком на руках – обманули, подлецы-инопланетники, сунули в гробницу, можно сказать, заранее, да еще такую предсмертную речь в башку задвинули, от которой в нормальном дому все мухи бы издохли. «Вот и стой тут теперь, словно осужденный перед палачом, и излагай ему вместо последней молитвы эти их „развернутые тезисы“, пока он тебя не шарахнет тысячевольтным разрядом или чем еще похлеще, что у него тут имеется для мгновенной, как они сказали, экзекуции».

И вместо того, чтобы следовать заложенной в память инструкции, Степан ответил Верлроку, как, по его мнению, было должно, как душа просила:

– Моих проблем тебе не разрешить. – Сказал так, хотя подсказка продолжала настырно маячить перед его мысленным взором, просясь на язык, стремясь вырваться из плена черепной коробки, будучи высказанной. «Не отвяжется», – понял Степан и сделал единственное, что могло помочь, – попросту перестал обращать на нее внимание. Вероятно, жизнь его отсчитывала уже последние минуты, а то и секунды, но пусть простят его новые коллеги, дорожащие своей шкурой спасатели – никаких заумных сентенций он перед смертью выдавать не собирался.

– Ты ошибаешься, – сказал Верлрок. – Я в состоянии дать решение любой проблемы, будь она научного, государственного или личного характера.

– А если она не имеет решения? – заинтересовался Степан, которому в преддверии вечного безмолвия уже сам черт был не брат. – Существуют ведь и такие задачи?

– Существуют, – согласился Верлрок, как показалось Степану, с тяжким вздохом. – Но не для смертных.

С этим заявлением Степан хотел решительно не согласиться, вспомнив прочитанную недавно книгу «Алиса в стране смекалки», но Верлрок не позволил ему и слова вставить.

– Однако перейдем к делу, – сухо отрезал он. – Зачем ты явился ко мне, раз тебе не нужна моя помощь?

– Я хочу умереть, – без обиняков признался Степан. – Говорят, что ты можешь в этом поспособствовать. – Опасаясь, как бы Верлрок не приступил сразу к делу, Степан поспешил продолжить: – Но сначала мне поручено узнать, почему ты начал убивать тех, кто искал у тебя совета.

– Ты сам пришел к решению уйти из жизни? – слабо удивился Верлрок, к досаде Степана оставив без внимания его заключительный вопрос.

– Конечно. Тебя это удивляет?

– Этот мир для меня подобен ветхому рубищу, от которого я не в состоянии избавиться, – утомленно, словно на исходе тяжкого рабочего дня, проговорил Верлрок. – Ничто в нем не способно меня удивить. Ответь, почему ты, смертное существо, имеющее возможность с легкостью прекратить свое существование, обращаешься с этим ко мне?

– Но ты ведь тоже, как я понял, хотел бы скинуть этот мир как рубище, но почему-то этого не делаешь? – спросил хитроумный Степан. Верлрок не замедлил с ответом, заставившим Степана, невзирая на лютую стагнацию, слегка опешить:

– Вам, смертным, дано то, в чем изначально отказано мне – возможность в любую минуту и без особого труда лишить себя жизни. Вы до сих пор так и не поняли, что в этом и состоит идеальное, простейшее решение всех ваших проблем. Даже получив необходимые ответы, вы все равно очень быстро и неизбежно успокаиваетесь в смерти. Как рано или поздно сгинет и все, вами созданное.

Возможно, раньше Степан и поспорил бы с этим заявлением, теперь же, по некотором размышлении, оно показалось ему не лишенным логики и глубокого философского смысла. Верлрок между тем продолжал:

– Меня же, увы, под силу было уничтожить только моим создателям. Для них я был лишь инструментом – продуктом сиюминутной нужды, исправно выполнявшим свою работу, но, несмотря на всю мою уникальность, заброшенным по использовании.

Голос Верлрока оставался, как и прежде, безэмоциональным, однако в Степане родилось странное ощущение взаимопонимания с древним аппаратом: Верлроку-то, выходит, и впрямь не чужд психологический надлом, и его гнетут личные проблемы, мало того – он тоже хочет свести счеты с жизнью!

Кто бы мог подумать, что Степану доведется встретить родственную душу за семнадцать тысяч световых лет от своей планеты и что эта родственная душа будет принадлежать машине! Железяке, снабженной искусственным интеллектом!

– Значит, твое устройство не предусматривает самоликвидации, – задумчиво сказал он.

– Ни в малейшей мере, – подтвердил Верлрок.