Проективный словарь гуманитарных наук - [285]

*Полиполитика, Транскультура, Транссоциальное

Политика. С. 281–291.

Н Е ДО-

НЕДО- (under-). Приставка, категория культурологии и социальной философии, обозначающая незаконченность строительных акций, недовоплощенность созидательных проектов как свойство определенной цивилизации. Соответственно образуются и такие социально значимые разновидности недо- как: недострой (understruction), недодел (underdoing, underaction), недоработка, недород, недобор, недосмотр, недостача. «Недо-» характеризует также парадоксальное религиозное мироощущение, которое исходит из оправдания материального мира и одновременно из необходимости его отрицания и частичного разрушения (см. *амбирелигия).

В России недо-, недовершенность материального и социального обустройства, выступает как важная категория национального миросозерцания и самосознания. Ф. Достоевский восклицал: «Боже, да у нас именно важнее всего хоть какой-нибудь да свой, наконец, порядок! В том заключалась надежда и, так сказать, отдых: хоть что-нибудь, наконец, построенное, а не вечная эта ломка, не летающие повсюду щепки, не мусор и сор, из которого вот уже двести лет все ничего не выходит» [338]. Н. В. Гоголь сетовал на то, что, хотя в России больше умных людей, чем в Европе, те менее умные люди «хоть какое-нибудь оставили после себя дело прочное, а мы производим кучи дел, и все, как пыль, сметаются они с земли вместе с нами» [339]. Даже такой «охранитель», как К. Победоносцев, стремившийся законсервировать страну, признавал безуспешность этих попыток из-за отсутствия самой субстанции, которую можно было бы запечатать и оберечь. Сохранять можно только то, что уже существует, а то, что находится в полупостроенном-полуразрушенном состоянии, нельзя сохранять, можно только дальше строить или дальше разрушать. «Стоит только пройтись по улицам большого или малого города, по большой или малой деревне, чтобы увидеть разом и на каждом шагу, в какой бездне улучшений мы нуждаемся и какая повсюду лежит масса покинутых дел, пренебреженных учреждений, рассыпанных храмов» [340].

Но именно эта рассыпанность, покинутость и пренебреженность сохраняется в России как своеобразное сочетание консерватизма и нигилизма, как консервация самой негативности, памятник разрушению памятника. Трудно определить, что есть недо-: «полунаполненное» или «полупустое» культурное пространство, но присутствие этих двух половин равно обязательно, чтобы одна очерчивала и оттеняла другую.

В облике российских городов и селений есть неустранимая обшарпанность, обветшалость, как бы присущая самому духу этих мест. Новенькое, «с иголочки» сооружение тоже быстро ветшает и срастается с аморфной средой обитания. Художник и теоретик российского постмодерна Илья Кабаков объясняет эту постоянную недосозданность или полуразрушенность российского ландшафта самим условием его существования в метафизической пустоте. «Каждый человек, живущий здесь, живет осознанно или неосознанно в двух планах: в плоскости своих отношений с другим человеком, со своим делом, с природой, и – в другом плане – в своем отношении с пустотой… Первый есть «строительство», устроение, второй – истребление, уничтожение первого. На бытовом, житейском уровне эта разведенность, раздвоенность, роковая несвязанность первого и второго планов переживается как чувство всеобщей деструкции, бесполезности, безосновности, бессмысленности всего, что ни делает человек, что бы он ни строил, ни затевал – во всем есть ощущение временности, нелепости и непрочности» [341].

Эти два процесса, конструкции и деконструкции, воплощения и размывания, не просто происходят одновременно, но они завязаны вместе в один узел: недо-. Если «до-» указывает на процесс до-стижения чего-то определенного, до-ведения дела до конца, то «не-» препятствует этому «до-», действует как сила оттяжки, отсрочки, образуя пустоты на пороге возможного достижения. Промежуточный слой между «до» и «не» – та грань, по которой скользит это «очарованное странничество» российского духа. Таково промежуточное место этого религиозного опыта между Востоком и Западом: полупризрачные постройки позитивного мира, постоянно стоящие в лесах и всем своим видом говорящие, что они никогда не будут достроены, что начаты они вовсе не для того, чтобы получить завершение, а чтобы пребывать в этой полупустой середине. Не пустота совсем уже голого места, пустыни или пустыря, но и не завершенность зодческого труда в башне и шпиле, а именно вечная стройка, «долгострой», «недострой», в котором доски и перекрытия столь же значимы, лелеемы, как и прорехи, сквозящие между ними. Недо – межеумочность вольного духа, который равно чужд и восточной созерцательной практике мироотрицания, и западному деятельному пафосу мироустроения (см. *Амбирелигия).

У недо– есть не только культурная, социальная, религиозная, но и психологическая составляющая. Когда «не» и «до» впрямую сочетаются, то создается нечто вроде надрыва (laceration), описанного Ф. Достоевским во всех видах: в гостиной, в избе и на открытом воздухе («Братья Карамазовы», кн. 4, «Надрывы»). Катерина Ивановна