Проект «Украина»: из прошлого в будущее - [57]

Последовательно очищались органы управления, юстиции, средняя и высшая школы, откуда уволили в 1945–1948 годах примерно полмиллиона бывших членов нацистской партии — 80 % всех судей и учителей. Пока переписывались учебники и формировались новые учебные программы детей обучали пенсионеры и студенты. Были созданы 200 новых судов с обновленным кадровым составом. Считается, что денацификация в советской зоне явилась знаком разрыва с нацистским прошлым. В феврале 1948 года ее официально объявили завершенной. При этом на территории СССР (Украина, Прибалтика) денацификация проходила вплоть до 1960-х годов[100].

Шоковая денацификация и коллективная ответственность

Жесткость американского подхода к денацификации не ограничивалась строгим контролей и вынесением большого количества обвинительных приговоров. Американцы вовлекли в этот процесс гражданское население Германии, которое, по мнению Григория Куна, без особого энтузиазма воспринимало процесс денацификации. «Еще до окончания войны союзникам было ясно, что большинство немцев относилось к гитлеровскому правительству в лучшем случае нейтрально, с твердой верой в своего фюрера. Создалось впечатление, что народ заражен бациллой национализма, и поэтому после войны необходима его «очистка» от заразы»[101], — пишет исследователь. В своей статье «Возвращение из преисподней: денацификация послевоенной Германии» Кун приводит свидетельство английской журналистки Марты Гельхорн, которая еще в апреле 1945 записала свои впечатления от встречи с жителями освобожденных территорий. «Среди нас нет нацистов, и никогда не было… Может быть, двое-трое обитали в соседней деревне… Да, говорят, в том городке, в двадцати километрах от нас, какое-то время жило несколько таких… Между нами говоря, у нас было много коммунистов, нас всегда считали красными…

Мы давно уже ждем вас, американцев…Вы пришли и нас освободили… А нацисты — мерзкие животные!.. Нет, из моих родственников никто в вермахте не служил, да и в партии не состоял… Ах, как мы страдали, мы неделями не вылезали из подвала…” Так говорят все; мы слушаем с растерянностью и недоумением», — цитирует Кун очерк Марты Гельхорн «Das Gesicht des Krieges»[102].

Удивление Марты Гельхорн нежеланием или неспособностью гражданского населения Германии поверить в преступления гитлеровского режима разделяли многие представители союзников. И тогда американские военные начали демонстрировать гражданскому населению места массовых захоронений расстрелянных мирных граждан, возить их в «лагеря смерти» и заставлять буквально вручную и подручными средствами выкапывать из общих могил тела погибших евреев, русских, поляков, венгров, цыган и других жертв нацистского режима. Переносить на руках изуродованные пытками тела погибших и перезахоранивать их.

«Лобовой» и шокирующий способ показать гражданскому населению зверств нацистов не только заставил немцев испытать эмоциональное потрясение, ужас и шок, но и впоследствии испытывать глобальную вину и стыд немецкой нации за «молчаливую причастность» к нацизму и на много десятилетий стал жестокой «прививкой» против распространения нацистской и национал-социалистической идеологии.

В 1946 году немецкий философ Карл Ясперс опубликовал работу «Вопрос о виновности», заложившую теоретические основания трагедии немецкого народа в связи с участием в преступлениях тоталитарного гитлеровского режима. Ясперс считал, что преодоление кризиса идентичности, возникшего у немцев после поражения во Второй мировой войне, возможно только через признание коллективной ответственности и вины за преступления гитлеровского режима. Он был убежден в том, что попытка немецкого общества как можно скорее забыть преступления, совершенные в 1939–1945 годах, опасна, и без искреннего раскаяния возрождение немецкой души невозможно.

Сначала идеи Ясперса не пользовались в немецком обществе популярностью, однако по мере действия денацификации и взросления людей, заставших войну детьми и не принимавших никакого участия в преступлениях гитлеровского режима, они заинтересовали многих немецких интеллектуалов-антифашистов. Идею коллективной вины поддержали писатели Генрих Белль и Гюнтер Грасс, философы Ханна Арендт и Юрген Хабермас и многие другие. И уже к 1960-м годам в Федеративной республике Германия была создана новая система образования и общественных отношений. В частности, в 1960-м был принят закон о запрете использования любой нацистской символики — флагов, знамен, жестов. Денационализированы образование, культура, гуманитарные науки, полностью переформатированы средства массовой информации. Из названий улиц, городов и культурных объектов исчезло все, что как-либо было связано с периодом правления Гитлера. Как сказали бы сейчас, «отмене» подверглись многие деятели культуры, так или иначе связанные с нацистским режимом. Особенно примечательна в этом смысле судьба любимого режиссера Адольфа Гитлера Лени Рифеншталь, снявшей в конце 1930-х годов культовые нацистские фильмы «Олимпия» и «Триумф воли». Сейчас эти фильмы считаются классикой кинематографа, своеобразным свидетельством тоталитаризма, а после окончания Второй мировой войны Лени Рифеншталь была арестована американцами, провела несколько недель в лагере Дахау, а затем несколько месяцев во французской тюрьме, после чего получила в Германии фактический «запрет на профессию» и в дальнейшем много десятилетий занималась фотографией. Суровое наказание — 20 лет тюремного заключения по приговору Нюрнбергского трибунала — понес и любимый архитектор Гитлера Альберт Шпеер. С 1945 по 1948 год были в Германии были запрещены выступления одной из главных поп-звезд нацистской сцены Марики Рёкк. Впрочем, уже в 1948 году она возобновила актерскую карьеру, а с 1951 года — сольные выступления. Специальному суду по денацификации был подвергнут выдающийся немецкий дирижер и композитор Вильгельм Фуртвенглер.