Проект Рози - [70]

— Боюсь, что нет. Подробнее через пятнадцать секунд.

Я заполнил анкету, подсчитал результат и передал Джину.

— Шестнадцать, — сказал я. — Второй результат за карьеру.

Джин просмотрел анкету.

— Эдинбургская шкала послеродовой депрессии. Уместно ли будет напомнить тебе, что в последнее время ты не рожал?

— Я не отвечал на вопросы, касающиеся ребенка. Когда умерла моя сестра, эта анкета была единственным инструментом по оценке депрессии, оказавшимся под рукой у Клодии. С тех пор я всегда ею пользуюсь для чистоты эксперимента.

— Это то, что мы называем «вступить в контакт со своими чувствами»? — спросил Джин.

Я догадался, что вопрос риторический, и не стал на него отвечать.

— Послушай, — сказал он, — думаю, я смогу тебе помочь уладить это дело.

— Что-нибудь от Рози?

— Ради всего святого, Дон, — взмолился Джин. — Что-нибудь от декана. Я не знаю, что ты там натворил, но ДНК-тесты без одобрения комиссии по этике — это конец карьере.

Я и сам это знал. А потому решил позвонить Амхаду, боссу гольф-клуба, и спросить, актуально ли еще его предложение о партнерстве. Похоже, пришло время изменить что-то в своей судьбе.

Минувший уик-энд принес мне сплошные неприятности. Я приехал домой после разговора с деканом и обнаружил, что Эва, моя помощница по хозяйству, оставила на столе заполненную анкету по проекту «Жена». Сверху она сделала приписку: «Дон, у каждого свои недостатки. Эва». Будучи в состоянии повышенной уязвимости, я был чрезвычайно растроган этим жестом. Эва — хорошая женщина, а ее короткие юбки, очевидно, служили ей подспорьем в поиске партнера. Она, по всей видимости, стеснялась своего низкого социально-экономического статуса, отвечая на вопросы об ученых степенях и любви к изысканной еде. Я задумался обо всех женщинах, которые заполнили мой вопросник в надежде найти партнера. Партнера в моем лице — притом что они совсем меня не знали и, возможно, были бы разочарованы, если бы наше знакомство состоялось.

Я налил себе бокал пино нуар и вышел на балкон. Огни города напомнили мне ужин с лобстером в компании Рози — который, вопреки анкете, оказался самой вкусной трапезой в моей жизни. Клодия говорила мне, что я слишком привередлив, но в Нью-Йорке, с Рози, стало очевидно, что мои прежние представления о счастье в корне ошибочны. Я медленно пил вино и наблюдал за тем, как меняется пейзаж. Вот погасли витрины, светофор переключился с красного на зеленый, карета «скорой помощи» осветила здания мигающими огнями. И тут на меня снизошло озарение — ведь я составил анкету не для того, чтобы найти женщину, которую смогу принять, а чтобы найти кого-то, кто смог бы принять меня.

Что бы я ни решил после эпопеи с Рози, я понял, что больше никогда не воспользуюсь вопросником. Проект «Жена» завершен.

Между тем Джин еще не закончил:

— Ни работы, ни статуса, ни распорядка. Ты же сломаешься. — Он снова заглянул в мою депрессивную анкету. — Да ты уже сломался. Слушай, я скажу декану, что это был проект физического факультета. Мы согласуем все это с комиссией по этике, а ты сделаешь вид, будто думал, что проект уже получил одобрение.

Джин явно старался помочь мне. Я благодарно улыбнулся.

— Это снимет несколько баллов? — потряс он анкетой EPDS.

— Подозреваю, что нет.

Повисло молчание. Похоже, нам обоим больше нечего было сказать. Я ждал, пока Джин уйдет. Но он снова принялся терзать меня:

— Помоги мне разобраться, Дон. Это из-за Рози, да?

— Все это бессмысленно.

— Попробую выразиться проще, — сказал Джин. — Ты несчастлив — настолько несчастлив, что утратил чувство перспективы, наплевал на карьеру, репутацию, даже на свой распорядок.

В этом он был прав.

— Дон, чудила, ты нарушил правила. С каких это пор ты стал их нарушать?

Хороший вопрос. Я уважаю правила. Но за последние девяносто девять дней нарушил их немало — юридических, этических, своих собственных. И я точно знал, когда все это началось, — в тот день, когда Рози переступила порог моего кабинета и я взломал систему бронирования ресторана «Гаврош» ради свидания с ней.

— И все это из-за женщины? — спросил Джин.

— Выходит, что так. Полная бессмыслица.

Мне стало неловко. Одно дело — допустить какой-нибудь промах на людях и совсем другое — признаваться в том, что тебя покинул здравый смысл.

— Бессмыслица только в том, что ты слепо веришь своей анкете.

— Эдинбургская шкала в высшей степени…

— Я говорю о твоем идиотском вопроснике: «Едите ли вы почки?» Там, где замешана генетика, вопросники ни к чему.

— Ты считаешь, что ситуация с Рози — это результат генетической совместимости?

— Называй это как хочешь, — сказал Джин. — Но если добавить чуть-чуть романтики, то я бы сказал, что ты просто влюбился.

Это заявление прозвучало как гром среди ясного неба. И тут же все встало на свои места. Я всегда думал, что чувственная любовь существует отдельно от меня. Но получалось так, что мое нынешнее положение только любовью и можно было объяснить. Мне захотелось получить подтверждение.

— Это твое профессиональное мнение? Как специалиста по влечению?

Джин кивнул.

— Замечательно. — Догадка Джина преобразила мое душевное состояние.

— Не знаю, насколько тебе это поможет, — сказал Джин.