Проект «Немезида» - [37]

– Нет, еще не все. – Наклонившись вперед, я выбрала на мониторе папку «Все мои файлы» и в течение следующих пяти минут внимательно изучала заголовки. Но своего имени так и не нашла.

– Ну-с? – Гвоздь меланхолично грыз ноготь, явно готовый сдаться, но скрывая это. – Может быть, ты и впрямь скучна как сама скука, даже для психиатра. Самый скучный, наименее интересный пациент, так сказать. Вгоняешь людей в сон так, что они забывают внести твои данные в комп.

– Надо запустить поиск.

…Мелинда Уайлдер… Мин… День моего рождения… Мой номер социального страхования… Мамино имя…

Ничего. В этом ноутбуке я отсутствовала.

Гвоздь выпрямился и отступил, зевая в кулак.

– Наверное, твои данные не здесь, а где-то еще. Может, из-за того, что ты несовершеннолетняя?

Я уже хотела согласиться, но вдруг замерла над клавиатурой.

Не ответив, я набрала в поиске слово, которое еще не проверяла.

Немезида.

Экран погас. Планета Земля исчезла, а сам ноутбук зажужжал, как при перезагрузке. Затем появилась новая заставка – снимок Солнца, сделанный со спутника, в высоком разрешении. И – одна-единственная папка без названия, притаившаяся в правом нижнем углу.

– Есть! – Глаза Гвоздя расширились от восторга. – Второй рабочий стол. Вот оно что!

Глубоко вздохнув, я кликнула по иконке. Появился короткий список файлов. Гвоздь тихо выругался.

Мелинда Джулиард Уайлдер.

Мое имя шло первым.

– И что это значит? – Гвоздь ткнул пальцем в иконку «метаданные», горевшую над моим файлом. – Подзаголовком к твоему имени стоит «Бета-тестирование[26], пациент А». Что-то мне это не нравится!

Мне ужасно захотелось остаться одной. Если Гвоздь прочтет записи Лоуэлла обо мне – хотя бы пробежит глазами, – он узнает мой самый страшный секрет. К этому я не была готова, но прогонять его сейчас нечестно. Мы вместе рисковали, забравшись сюда. Он открыл окно, и я перед ним в долгу.

Так что я просто пустила на самотек все, что будет дальше.

– Есть только один способ все выяснить.

Я щелкнула по иконке со своим файлом. Открылось окно пароля. Я ввела все тот же «Стэнфорд», но ноутбук отклонил его. В отчаянии я напечатала то же самое слово, только медленнее и аккуратнее. С тем же успехом.

– Ну, блин… – Гвоздь всегда отличался умением емко и кратко описать ситуацию.

«Ну же, давай, давай, давай!» – гремело у меня в голове. Я немного подумала и ввела «Немезида».

И заветное окошко, пискнув, исчезло.

– Молодец! – крикнул Гвоздь, но не тут-то было. На экране вспыхнул красный стоп-сигнал.

– Проклятье! Меня заблокировало. Превышен лимит неверных вводов!

Гвоздь неловко замялся.

– Лоуэлл это увидит?

Я беспомощно пожала плечами, затем, игнорируя его слова, щелкнула еще раз по иконке папки. Напротив моего имени появился значок с красным ключом.

Живот скрутило.

– Черт, черт! Видимо, Лоуэллу придется переустанавливать пароль или что-то в этом роде. И конечно, он поймет, что кто-то пытался добраться до моего файла.

Гвоздь прищурился, глядя в монитор и размышляя.

– Знаешь, что, – сказал он наконец. – Заблокируй все файлы, один за другим. С твоим мы уже ничего поделать не сможем, а вот если всю папку заблочим, то он, по крайней мере, не узнает, что именно было целью.

– Слушай, гениально! – Я сжала его руку и щелкнула по следующему файлу прежде, чем поняла, как он назван. – О боже! Гвоздь, смотри!

Ноа Чарльз Ливингстон.

– Этот болван? – фыркнул мой друг. – Интересно, в чем его проблема. Аффлюэнца[27]? Расстройство на почве растраты средств трастового фонда? – Он ткнул в экран. – Проверь-ка его метаданные.

Подзаголовок его файла был таким же, как моего: «Бета-тестирование, пациент Б».

Я держала его за руку перед уколом. Помню, как он был напуган.

Мысли возвращались к одному и тому же, снова и снова. Нас увезли тогда обоих.

Мелинда Джулиард Уайлдер. Ноа Чарльз Ливингстон.

Тестирование, пациент А. Тестирование, пациент Б.

Были ли его сеансы у доктора похожи на мои? Мне вспомнился монотонный голос Лоуэлла. Голубые таблетки. Я попробовала представить себе, как на этой же самой дурацкой оттоманке сидит Ноа, мать его, Ливингстон и так же пытается уклоняться от вопросов доктора, как он дрожит, сомневается в собственных ответах, испытывает подозрения и отчаяние, – все как у меня.

Представить это у меня не получалось. Зато возник действительно важный вопрос, от которого меня едва не стошнило.

Эти убийства.

Человек в черном костюме.

Неужели с Ноа происходит то же самое?

Мысль о том, что еще кто-то может переживать подобное, никогда не приходила мне в голову. И я не хотела в это верить – такого никому не пожелаешь, – но сама эта возможность, против воли, вызвала дикий, несуразный всплеск… облегчения.

– Странно, – пробормотал Гвоздь, не отрывая глаз от ноутбука. – Здесь нет больше ни одного файла с именем пациента. У всех остальных даже не слова – только цифры и буквы. – Он надул щеки. – Только ты и Ноа. Я даже представить себе не мог, что этот недоумок ходит к психотерапевту.

Я тоже не могла. Раньше. Но теперь все изменилось.

Может быть, я не одна такая. Возможно, Ноа – такой же, как я.

Несмотря на поздний час, я вдруг испытала прилив энергии. С молниеносной быстротой я вырубила ложными паролями доступ ко всем файлам до конца списка.