Проект Каин. Адам - [25]

— Мама, это ты?

В трубке снова послышалось сопение, и тут до Анны дошло, что мать не стала бы звонить просто так. Не стала бы, если бы только не случилось что-то серьезное.

— Мама… — начала она, но та перебила: — Аня, папа…

На том конце провода замолчали, и девушка почувствовала, что сердце ее упало. Дело было даже не в том, что именно сказала мать, а в том, как она это сказала. Что-то с отцом, и судя по голосу, что-то серьезное. Его сбила машина? Авария на заводе? Сердечный приступ? Боже, врачи сколько раз говорили ему, что курение и пристрастие к жирной пище до добра не доведут, но так скоро, Боже, так скоро… Аня почувствовала, что сознание куда-то уносится, куда-то далеко, и девушка прикусила нижнюю губу. Волна боли разогнала туман, заволакивающий разум, заставила сосредоточиться.

— Что…

— Отец, — наконец смогла выдавить мать.

— Что случилось мама? Что с папой? — она стиснула трубку так, что побелели костяшки пальцев. В голове стучали молоты, как с тяжелейшего похмелья после дешевого джин-тоника.

В трубке раздался вдох, пронесенный по проводам через сотни километров и вырвавшийся из трубки Ани треском и шорохом.

— Он отравился, — кажется, теперь слова ей давались легче. — Я не знаю, где и как, может быть на работе, в столовой… Сколько раз я говорила ему, что не стоит питаться в этом хлеву, но он никогда не слушал меня. Всегда все делал по-своему.

«Как и ты», — мелькнула мысль, но Аня тотчас укорила себя за нее. Это быть может было и правдой, но все-таки не совсем справедливо. Да и не к месту.

— …он пришел в пятницу домой, вроде бы все было нормально. Как обычно выпил пару бутылок пива, поужинал, посмотрел футбол, или бокс, или что там было, не важно, — продолжала мать. В ее голосе звучала растерянность, усталость и, что больше всего не понравилось Ане, обреченность.

— Все было хорошо, но ночью он вдруг соскочил с постели и побежал в ванну, его вырвало. Потом еще и еще. Сначала он предположил, что это попалось плохое пиво, мол, такое бывает… Но на утро ему стало хуже, поднялась температура.

— А сейчас? — быстро спросила Аня. Ее взгляд остановился на маленьком и изящном сотовом телефоне, который на предыдущий день рождения подарил ей этот козел Андрей. Девушка взяла «сотовый» в свободную руку, откинула крышку и зашла в телефонную книгу. Начала быстро перелистывать записи, стараясь найти нужную. Где же, где же…

— Он в больнице.

— В больнице?! — Аня вытаращила глаза и прекратила манипуляции с телефоном не в силах поверить в то, что только что услышала. Отец в больнице? Да он бы никогда не позволил…

Словно подслушав ее мысли, мать сказала:

— Ты же знаешь отца… Аня, — кажется, ей с трудом удалось назвать дочь по имени, но девушка не обратила на это внимания, снова сосредоточившись на «сотовом».

— Он был в полубессознательном состоянии, когда его забрала «скорая». Они вкололи ему что-то прямо в квартире, и, слава Богу, отцу вроде бы полегчало. По-крайней мере он пришел в себя и смог внятно поговорить с приехавшим врачом. Хотя все равно выносили его на носилках, так он был слаб…

— Где ты сейчас? — перебила ее дочь. Она аккуратно положила сотовый на тумбочку, не закрывая его.

— Тоже в больнице, — ответила мать. Теперь понятно, откуда был такой фоновый шум, неразборчивый гул многих голосов. В голосе женщины прорезался неприкрытый страх, когда она сказала: — Господи, Аня, здесь столько народу, и все — слышишь, все! — больны! Я не знаю, что и думать, но некоторые говорят, что это возможно холера, или тиф или еще что-нибудь в этом роде. Я не хочу в это верить, но отец… и все эти люди…

— Мам, прекрати. Я сейчас же сажусь на ближайший рейс и буду у вас к завтрашнему утру.

Эти слова были последней каплей, и мать разрыдалась прямо в трубку, не в силах больше сдерживаться. Аня молчала, пораженная, не зная, что сказать. Плакала ли мать когда-нибудь при ней? Она не могла вспомнить, и это почему-то тревожило ее и даже немного пугало.

Наконец, та смогла справиться со своими рыданиями.

— Хорошо, Аня… Я… Я для этого и звонила. Приезжай к нам, он… мы будем рады тебя видеть, доченька, — она снова замолчала, словно не зная, как продолжить, а потом все-таки произнесла: — Мне очень бы хотелось, чтобы ты была рядом.

— Хорошо, мама, я приеду как можно быстрей. Ты будешь с отцом?

— Да, я останусь тут. Подожду, что скажут врачи, — мать снова заплакала и Аня поняла, что и сама была на грани слез.

— Я скоро приеду, мам. Не расстраивайся, все будет хорошо. У тебя есть мой номер «сотового»?

— Да, да, конечно, — в трубке зашебуршало, мать что-то сказала в сторону, что именно, не понятно. Аня терпеливо ждала.

Наконец, мать вернулась к телефону:

— Мне надо идти, я больше не могу занимать этот телефон.

— Ты позвонишь, если… — Аня прикусила губу. — Когда отцу станет лучше?

— Конечно, доченька, — ответила мать. Кажется, от нее не ускользнула секундная заминка девушки, когда та чуть было не сказала то, чего они обе боялись. — Я сообщу, если что-нибудь измениться в его состоянии.

Она снова замолчала, а потом немного неуверенно сказала:

— Я люблю тебя, Аня.

— Я тоже люблю тебя, мам. Все, я собираюсь.