Продолжим наши игры+Кандибобер - [2]
Простите за бестактность — в зеркале вижу тощеватую фигуру в черных длинных трусах и майке с обтянутыми плечиками. Волосы всклокочены, выражение лица не назовешь ни приятным, ни приветливым… Нет, не нравлюсь я себе по утрам. Чужой какой-то, сам себе чужой. От себя утреннего стараюсь избавиться побыстрее, словно опасаясь, что кто-то, увидев меня в таком обличье, поймет, что и таким могу быть, и таким бываю. Поэтому первые движения зарядки — бокс. С наслаждением колочу по заспанной физиономии в тусклом зеркале, стараясь выбить из нее подозрительность и недовольство, придать какую-нибудь благопристойность, чтобы знать, что не осталось в твоих глазах ничего, вызывающего настороженность и насмешку. Валю себя наземь, пинаю ногами, с силой бью наотмашь, пока не появляется уверенность, что я расправляюсь со всеми своими… Хотя это неважно. Утром, молча, в тишине, я разделываюсь с ними, чтобы днем быть вполне добродушным, если хотите. Чтобы днем мог искренне пожать руку, наградить теплой улыбкой, от всей души пожелать здоровья, счастья, успехов в общественной и личной жизни, больших производственных достижений и так далее.
Завтрак.
Мать протяжно вздыхает и садится напротив. Она всегда спешит с уборкой двора, чтобы успеть посмотреть, как я ем. Не понимаю. Сидеть и, скорбно уставясь в рот, молчать. Ну и манера! Но сегодня мать не молчит. Она что-то хочет попросить и от волнения становится разговорчивой. Терплю. А что делать? Не сумел пролежать в постели лишних пять минут — терпи.
— Не понимаю я молодежь нынешнюю, — говорит, глядя в стену, но в верном направлении — там за сыроватой лестничной площадкой, за овощным киоском и пунктом по приему стеклотары находится злополучный сквер, который обеспечивает мать зарплатой и пищей для размышления.
— Что же в ней такого непонятного? В молодежи-то?
— Ну как же — песни поют, за девушками ухаживают, можно сказать, чувства у них нежные, святость в душе… А уйдут — все загажено, заплевано, вытоптано, битые бутылки, окурки… Почему так получается, а, Вася? Вот ты человек образованный, скажи — почему? Думаю, не любовь у них, что-то другое… Любовь пробуждает в человеке… красоту какую-никакую, уважительность… Душа в небо рвется, в простор голубой… А эти — будто из берлоги их подняли! То-то в газете пишут, что за год у нас мильен разводов. А прикинуть — это два мильена разведенных, а прибавь к ним детишков, да матерей, да отцов — вот те и пять мильенов несчастных! Это за год-то, Вася! Вчера один облапил ее сзади, повис на девке, как вещмешок. Только ногами перебирает. Влюбленный, надо понимать! А она, бедная, покряхтывает, но молчит. Ох, и долго же ей покряхтывать придется! Этот мешок так просто не отвалится…
— Не надо, — говорю. — Не переживай. Она из того же племени. У них так принято. И потом, почему ты думаешь, что любовь обязательно должна нежные чувства пробуждать?
— А как же, Вася! Какие же чувства, если…
— Злость. Желание быть сильнее других, лучше, богаче! Может любовь вызвать стремление прыгнуть выше головы? Может. Обойти ближнего? Убрать соперника? Да это же первейшее желание! Закон природы.
— Нет, Вася, ты не прав. Не могу сказать в чем, но только знаю, что ежели ты полюбил человека…
— Одного, мать! Одного человека полюбил! И к нему у меня может быть нечто… Но ко всем остальным — настороженность. Готовность к схватке! Поэтому влюбленный человек опасен. Он обидчив, подозрителен. Ты, мать, на мир смотришь из-за своей метлы, а из-за нее немного чего увидишь. Мусор, пустые бутылки, жеваные сигареты и прочие отходы любовных воздыханий.
— Нет, Вася, из-за метлы можно и побольше твоего увидеть. Они ведь меня не замечают, за метлой-то. Я для них, как скамейка, урна, дерево какое… Думаешь, доказывают друг дружке, кто умнее, сильнее, красивее, как ты говоришь? Ох, Вася, нет! Доказывают, кто хуже. Кто пакость кому какую сделал, кто больше денег выклянчил — вот чем хвастают.
— Правильно. Суть не в том, где и как выклянчил, главное — сколько. Велика ли доблесть прыгнуть выше других? А ты прыгни! И тут же тебе медаль на шею, билет в заморские страны, чтоб и там знали, как наши сигать научились…
— Лег ты вчера поздновато… Неужто столько дел?
— Столько.
— Может, бог с ней, с работой-то, поберег бы себя?
— Поберегу, придет время. Мне еще кой-чего причитается от родной конторы.
— А что, — она не решается даже продолжить вопрос, такая невероятная надежда появляется у нее в голосе, в глазах, — могут дать?
— Куда они денутся? Дадут. Правда, на поведение еще посмотрят, на семейное положение, как на собраниях себя ведешь…
— А что на собраниях? Чтоб не шалил? Так ты уж сдержись как-нибудь, помолчи…
— Нет, мать, нельзя молчать. В том-то все и дело, что говорить надо. Много. Громко. Чтоб всем было слышно. И чтоб всем нравилось.
Мать некоторое время смотрит на меня встревоженно, что-то думает там про себя, соображает.
— Я вот что тебе, Вася, скажу… Смотри, чтоб товарищи уважали. Начальство — бог с ним, у него свое, нам не дотянуться. Главное — чтоб товарищи. У начальства интересы высокие, не всегда время есть и на человека в упор посмотреть, что болит, спросить…
Что делать, если изнасиловали единственную внучку. А насильники не понесли наказание? Есть много вариантов, но самый лучший — смыть оскорбление кровью. Именно такой вариант выбирает ворошиловский стрелок, уставший от жизни и от обид. Он берет в руки оружие…По мотивам этого замечательного романа был снят одноименный фильм, ставший шедевром отечественного киноискусства.
Отрезанная голова незадачливого осведомителя еще не самое страшное, с чем приходиться сталкиваться следователям прокуратуры, бросившим вызов наглой банде, хозяйничающей на улицах города. Убийства, изнасилования, шантаж, дерзкие налеты — кажется, ничто не в силах остановить жуткий уголовный маховик. Но опьяневшим от крови бандитам противостоят достойные противники.
Убийство одного из жильцов - не очень приятное событие для соседей. И когда пенсионерку Екатерину Касатонову пригласили в качестве понятой на осмотр места преступления, она согласилась только из уважения к органам правопорядка. Но вот чего она даже не могла предположить, так это того, что ей самой придется расследовать это дело и вычислять убийцу. И даже следователь прокуратуры пасует перед чисто женской логикой.
Дуплет из обреза, оборвавший жизнь самого обычного человека, положил начало серии загадочных, с непонятными мотивами, убийств. Следователь Пафнутьев провел расследование скрупулезно и вышел на организованную преступную группу. Все бы ничего, но в ее составе оказались несколько крупных городских чиновников. Пафнутьева вызвали на ковер, пригрозили расправой, если он не прекратит дело. Но как он может прекратить, если один из бандитов передал в его руки компромат на всю городскую верхушку? Теперь следователь просто обязан разоблачить эту коррумпированную мразь.
Дуплет из обреза, оборвавший жизнь неприметного человека, положил начало серии убийств. Следователь выходит на целую банду, среди членов которой ряд крупных городских чиновников. Неожиданно интересы следователя и интересы одного из убийц, который не ведает жалости и не признает никаких законов, совпадают.
Пафнутьев уже начальник следственного отделения и ему с друзьями предстоит уничтожить банду, которая буквально творит немыслимое: убивает легкомысленных пенсионеров, захватывает квартиры, продает на Запад младенцев из роддома, оружие...
Перед вами первое подробное исследование норм жизни населения России после Второй мировой войны. Рассматриваются условия жизни в городе в период сталинского режима. Основное внимание уделяется таким ключевым вопросам, как санитария, доступ к безопасному водоснабжению, личная гигиена и эпидемический контроль, рацион, питание и детская смертность. Автор сравнивает условия жизни в пяти ключевых промышленных районах и показывает, что СССР отставал от существующих на тот момент норм в западно-европейских странах на 30-50 лет.
В книге воспоминаний заслуженного деятеля науки РФ, почетного профессора СПбГУ Л. И. Селезнева рассказывается о его довоенном и блокадном детстве, первой любви, дипломатической работе и службе в университете. За кратким повествованием, в котором отражены наиболее яркие страницы личной жизни, ощутимо дыхание целой страны, ее забот при Сталине, Хрущеве, Брежневе… Книга адресована широкому кругу читателей.
Содержание антологии составляют переводы автобиографических текстов, снабженные комментариями об их авторах. Некоторые из этих авторов хорошо известны читателям (Аврелий Августин, Мишель Монтень, Жан-Жак Руссо), но с большинством из них читатели встретятся впервые. Книга включает также введение, анализирующее «автобиографический поворот» в истории детства, вводные статьи к каждой из частей, рассматривающие особенности рассказов о детстве в разные эпохи, и краткое заключение, в котором отмечается появление принципиально новых представлений о детстве в начале XIX века.
Монография впервые в отечественной и зарубежной историографии представляет в системном и обобщенном виде историю изучения восточных языков в русской императорской армии. В работе на основе широкого круга архивных документов, многие из которых впервые вводятся в научный оборот, рассматриваются вопросы эволюции системы военно-востоковедного образования в России, реконструируется история военно-учебных заведений лингвистического профиля, их учебная и научная деятельность. Значительное место в работе отводится деятельности выпускников военно-востоковедных учебных заведений, их вкладу в развитие в России общего и военного востоковедения.
Как цикады выживают при температуре до +46 °С? Знают ли колибри, пускаясь в путь через воды Мексиканского залива, что им предстоит провести в полете без посадки около 17 часов? Почему ветви некоторых деревьев перестают удлиняться к середине июня, хотя впереди еще почти три месяца лета, но лозы и побеги на пнях продолжают интенсивно расти? Известный американский натуралист Бернд Хайнрих описывает сложные механизмы взаимодействия животных и растений с окружающей средой и различные стратегии их поведения в летний период.
Немногие культуры древности вызывают столько же интереса, как культура викингов. Всего за три столетия, примерно с 750 по 1050 год, народы Скандинавии преобразили северный мир, и последствия этого ощущаются до сих пор. Викинги изменили политическую и культурную карту Европы, придали новую форму торговле, экономике, поселениям и конфликтам, распространив их от Восточного побережья Америки до азиатских степей. Кроме агрессии, набегов и грабежей скандинавы приносили землям, которые открывали, и народам, с которыми сталкивались, новые идеи, технологии, убеждения и обычаи.