Продолжение легенды - [294]

– Люблю тебя, люблю, – осыпал он ее поцелуями и ласковыми словами.

Катрин три года ждала этих слов, а теперь они будто уже были и не нужны ей, как и страсть, которую она возбуждала в нем и которую не могла разделить, как ни старалась. Тело ее замерло и не отзывалось на его ласки. Да что же это с нею? Ведь это ее Анри! Он впервые так восторженно трепетен, а она не может ответить ему тем же! Неужели все кончено! Она перестала понимать себя. Одержимый собственной страстью он не замечал ее сдержанности.

– Орхидея моя нежная, – шептал он в забытьи, вдыхая запах ее волос, – не покидай меня сегодня…

– Значит, все-таки, орхидея…

Это было крахом всех ее надежд, взлелеянных разыгравшимся воображением. Как бы он ее не ласкал, чтобы не говорил, она всегда будет сомневаться, относится ли это к ней или то дань былой любви! Ей стало жаль себя… и жаль Анри, ведь его надежды тоже не сбылись!

Тем не менее она не смогла отказаться от встреч с ним. Неистовая страсть сорокалетнего художника подхватила ее и закружила в вихре наслаждений. Не было дня, чтобы Робийяр не появился в доме, то якобы отвезти ее в университет, то в Дом моды, то на прогулку, то в театр. Нельзя сказать, что это приводило Митю в восторг, но он и виду не подавал, был так же ласков и предан, избегая выяснения отношений.

– А что ты хотел? Каким-то чудом поймал птицу заморскую дивной красоты и еще удивляешься, что не одному тебе она желанна! Будь доволен тем, что есть, и благодари судьбу за каждый проведенный с нею день, за каждую ночь в ее объятиях.

Несмотря на бурные свидания днем, ночи она проводила с Дмитрием в их «супружеской постели» и чувствовала себя истинной дочерью своей матери, не уступающей ей ни в чем. Перед той стоял сложный выбор: дерзкий, мужественный Батлер или нежный, впервые познавший любовь юноша. Так и ей нелегко определить, кого предпочесть, только она не станет терзаться выбором.

Катрин самонадеянно не видела проблемы в том, чтобы любить сразу обоих, они такие разные. Знаменитый Робийяр, благосклонности которого добиваются столько женщин. Куда бы они не пришли, всюду их встречают восторженно-завистливые взгляды. Это так тешит самолюбие. И пусть не она царит в его сердце, для этого у нее есть русич, бесконечно близкий, родной и домашний, словно плюшевый медвежонок, к тому же очень приятный любовник – ласковый, сноровистый, и у него такая белая нежная кожа. Совесть не мучила ее – она свободная женщина и никому ничего не обещала. Иногда ей даже хотелось, чтобы они ревновали ее, устраивали сцены, требовали от нее верности. Но Анри и предположить не мог, что у него есть соперник, а у Мити не было оснований для подозрений, она, по-прежнему, охотно принимала его ласки и горячо отвечала на них. И все-таки он чувствовал, что повод для беспокойства есть.

Фру Хельга тоже понимала, что Робийяр настроен серьезно, как никогда, но хранила спокойствие.

– Не отступай, сынок, он был и прежде, но это не помешало ей полюбить тебя. Наберись терпения, Бог посылает испытание вашей любви.

– Может быть мне переехать в пансион при дипмиссии? – думал Дмитрий.

Его действительно попросили жить на территории посольства. Молодого чиновника заметили, оценили его умение логично развивать и излагать свои мысли как устно, так и письменно, и стали часто привлекать к составлению ответственных депеш. Теперь он должен был находиться на службе днем и ночью. Понравится ли это Катрин, и последует ли она за ним? Каждый вечер он откладывал разговор, боясь получить отрицательный ответ. Наконец, набравшись смелости, Дмитрий осторожно сообщил:

– Катя, мне выделили небольшую квартиру в представительстве, отапливаемую, две комнаты с кухней. Я должен переселиться туда, надеюсь со своей женой.

В комнате повисла напряженная тишина. Менее всего Катрин хотела сейчас что-либо менять в своей жизни. Став женой одного, придется отказаться от другого. Ах, пока это невозможно…

– Я не тот, с кем тебе хотелось бы вить гнездо?

– Нет-нет, Митя! – поспешно обняла она его. – Ты именно тот, лучше тебя никого не может быть, но…

– Но ты любишь Робийяра! – высказал Ростоцкий свою догадку.

– Сколько себя помню! – Катрин не стала отрицать страшную для него правду.

– Так в чем же дело, или для него брак тоже клетка?

– Анри сложный человек, удивительный, для него главное в жизни – живопись, и не я его муза. Он любит замужнюю женщину много лет, потрясающе преданно и совершенно безнадежно. Я не подозревала об этом, когда три года назад мне удалось ненадолго заставить его забыть о ней, и была бы счастлива, женись он на мне тогда, но теперь…

– Что-то изменилось?

– Многое! Я поняла, что никогда не смогу жить с человеком, который до меня любил другую.

– Разве можно любить другую, когда есть ты?

– Оказывается, можно, – сквозь слезы прошептала Катрин.

В эту ночь Дмитрий был особенно нежен с нею.

XIX

Вскоре Ростоцкий уехал и надолго. Его включили в группу лиц, сопровождавших посла в предстоящей встрече с цесаревичем. Будущий Николай II был приглашен на празднество в связи с бракосочетанием Эрнста Гессенского с принцессой Викторией Мелитой Саксен-Кобург-Готской, герцогиней Эдинбургской. Господин посол решил воспользоваться случаем, окружение предчувствовало смену монарха.