Продавец красок - [9]

Тщательно проверяем дома мою туалетную арифметику: на новую машину не хватит, но можно приобрести подержанную в лизинговой фирме. Как настоящий израильтянин, я «иду в народ» искать совета у своих сотрудников. Я уже знаю, что мой жестоковыйный народ, тортами его не корми, обожает давать советы и дружно помогать неразумным ближним, когда ему это ничего не стоит. К обеду примерно начинаю понимать, что я — это идеальный лох. Я ничего не смыслю в подержанных тачках, и меня можно взять тепленьким прямо с постели. После нескольких дней «помощи зала» вырисовывается схема предстоящей покупки: надо искать протекцию или, как у нас говорят, «витамин Пи». Когда слухи о моих мытарствах доходят до Марципана, он милостиво передает мне через Нурит, что я могу к нему зайти. Получаю от щедрот кофе и кокосовое печенье. Марципан справляется о жене и детях, потом набирает номер и ласково беседует с кем-то на другом конце.

— Как для меня, — резюмирует Марциано, — он у нас «работник года». Не волнуйся, — это он мне, — завтра тебе привезут машину прямо сюда.

«По щучьему велению, по моему хотению…»

Утром меня ждет на стоянке моя мечта: серебристый, сверкающий свежей полировкой трехлетний «Юндай» с какими-то жалкими сорока тысячами километров на спидометре. После короткой поездки на почту, чтобы оформить документы, я, по традиции, отправляюсь за тортами. Я обращаюсь со словами благодарности к коллективу, который мне как брат родной, имея в виду лично Марципана. Я прямо говорю им в лицо, какие они все хорошие, и как я горжусь честью работать среди них. А поскольку я «интеллигентный молодой человек», то речь моя полна многозначительной иносказательности.

И все-таки я не зря расточал комплименты — мне дарят «Большой Атлас Израиля». Мы с Инной вырываем его вечером друг у друга из рук и, перебивая друг друга, спорим, куда будет наша первая самостоятельная поездка. Инна с гордостью сообщает, что отказалась от очередной автобусной экскурии «Клуба Путешественников», изрядно нам надоевшего громким визгом детей и туповатыми массовиками-затейниками, копирующими друг у друга одни и те же шутки, загадки и затейки.

Обычно я паркую свою серебристую кобылку в укромном углу на самом дальнем месте, чтобы не испоганил израильский агрессор своей грязной дверью ее полированный бочок: «подальше положишь — поближе возьмешь». Я готов гордо дефилировать через всю стоянку в жару, под дождем и в темноте.

— Владимир Ильич, можно вас на минутку?

Цепенею на мгновение.

Потому что лет этак… несколько меня по батюшке никто не называл. Оглядываю вылезшего из стоящей рядом видавшей виды «Мазды» мужика с бородой, в черных пальто и шляпе. Я не разбираюсь в разных религиозных заморочках, для меня — все досы[18] на один манер. У меня выработалась за время, проведенное в Хоум Центре, некоторая хватка, умение оценивать людей. Иногда я даже не могу объяснить, на чем это основано, какие-то неуловимые черточки. Но сейчас я не могу определить ничего.

— Мы… э-э-э… знакомы? — спрашиваю, отчаянно пытаясь вспомнить обстоятельства, при которых мог видеть этого типа.

— Не знакомы, Владимир Ильич, не пытайтесь вспомнить.

— Откуда вы меня знаете?

— Позвольте вам все объяснить, но понадобится некоторое время. Поэтому давайте-ка я приглашу вас в ресторан.

— Но… — У меня мелькает мысль, что он может быть из ФСБ. Уехал-то я в Венгрию по турпутевке, а не в Израиль на ПМЖ.

— Я знаю, что конец недели, и вас ждет дома жена. Позвоните ей и придумайте какую-нибудь отговорку, работу, что ли, срочную, ревизию…

— И почему я должен это делать?

— Конечно, не должны, Владимир Ильич, просто…

— Что, просто?

— Я прошу вас уделить мне пару часов и обязуюсь компенсировать вам это — ну хотя бы просто хорошей едой. Мне нужно вам кое-что рассказать.

— Шантаж?

— Ну что вы, Владимир Ильич.

Инна меня сегодня не ждет — у них там какой-то очередной междусобойчик на работе, без мужей, и мне оставлен обед в холодильнике.

— Здесь неподалеку есть сносный ресторан. «Жако» вас устроит?

— «Жако»?! — я не могу поверить своим ушам, ведь там подают морских гадов, не то чтобы считающихся кошерными.

— Теперь все нормальмно, нет когнитивного диссонанса? — парень забрасывает в багажник реквизит: пальто, шляпу, парик с пейсами, накладную бороду.

— Зачем этот маскарад?

— Терпение, Владимир Ильич, вы креветки любите?

Хорошие креветки — моя страсть. За креветки в соусе «рокфор» я не задумываясь могу продать любой секрет шпилечного клапана для редуктора высокого давления.

— Сдаюсь, — говорю. — А вас как зовут?

— Марио.

— Тогда, зовите меня Влади, как все, а не Владимиром Ильичом. — А то, неловко как-то, меня уже давно так никто не зовет. А вы откуда?

— Я все вам объясню… Влади. Наберитесь чуть-чуть терпения.

Едем недолго, минут десять, и в моей голове вертится лишь одна знаменитая фраза: «Никогда не заговаривайте с незнакомцами». Полдневный народ уже схлынул, а до вечера еще далеко, и мы практически одни, если не считать пары посетителей, занятых десертом. По всему видно, что Марио здесь не в первый раз, также как и я. По праву хозяина он выбирает вино и, перед тем как окончательно решить, делает паузу — смотрит на меня и ждет одобрения. «Шардоне Гамла»