Продано - [2]

Отказ

Блестящая звёздочка самолёта, бесшумно прочертив бледное небо розовой от заходящего солнца полосой, отметила рождение Вечера, и по пыльной траве газонов пробежало лёгкое дуновение прохладного ветерка. Доносившиеся откуда-то издалека звуки гитары виноватой улыбкой летели над эстрадой двора, упиравшейся в стены домов и автомобильные трассы. Я расположился прямо на бетонном бордюре и рассеянно дарил пахучие цветы шиповника незнакомым девчонкам. Но вот какой-то человек, лет тридцати пяти на вид, в шоколадного цвета костюме резко повернулся ко мне, и я заметил в его лице что-то знакомое, очень знакомое. Я уже видел его раньше. На цветном развороте журнала он вкрадчиво предлагал купить фетровую шляпу. В осипшем от бесконечного октября переулке он уверенно открывал одну из безликих дверей и так же уверенно выходил из другой, прикуривая от зажигалки и подбирая с чёрного асфальта оброненную кем-то зелёную трёхрублёвку. Теперь он стоял и пристально смотрел на меня, хотя я даже не знал его имени и не мог предположить, что ему могло от меня понадобиться. Лепестки шиповника? Пять аккордов на шестиструнке? Или волосы для парика? Из суфлёрской будки выглянуло набеленное лицо и, облизав фиолетовым языком сухие узкие губы, с натугой зашептало: "Чем могу быть полезен?" Я молчал, пытаясь разглядеть глаза незнакомца. Суфлёр зашептал громче: "Чем могу быть полезен?" Я знал, что должен послушно повторить эту фразу, но губы упорно не желали приходить в движение. Человек в шоколадном костюме посмотрел на меня с благодарной улыбкой и уже медленнее (гораздо медленнее) стал удаляться. - Что вы наделали! - заорал на меня подскочивший ко мне тип с квадратным черепом, квадратной челюстью и устало-злыми глазами.- Почему вы дали ему уйти?! Суфлёр недоумённо пожал плечами, всем своим видом показывая, что уж он-то тут совсем не причём, и виноват во всём я один. - А почему вы заставляете его таскать на себе этот костюм? Его глаза округлились от гневного изумления. - Вы, я надеюсь, понимаете, что это будет иметь для вас самые неприятные последствия? Я отвернулся от него. Он ещё некоторое время постоял рядом,- я слышал за спиной его хрипловатое дыхание,- потом резко повернулся на каблуках и зашагал строевым шагом в сторону телефона-автомата. Ну и бог с ним! Я почувствовал непередаваемое ощущение лёгкости в голове. Господи, как же хорошо, что кончился этот бесконечный день!

. . .

Я сидел на бордюре среди цветущих кустов шиповника. Рядом со мной примостился человек в шоколадном костюме. Он закурил сигарету и одёрнул брюки. - Вы, конечно, понимаете, что этого не может быть. - Почему же? Мимо прошёл парень с женским лицом на майке. - Во-первых, потому что путешествие во времени невозможно... - А во-вторых,- оборвал его я,- потому что вас уже нет, вы исчезли, испарились в тот самый момент, когда я отказался говорить под диктовку. Он и в самом деле исчез, и я был один среди цветущих кустов шиповника. Кажется, я был спасён. И счастлив от того, что этот день наконец-то кончился.

Продано

Мимо заспанных домов стареющей улицы, мимо дымящихся фонарей добросовестно тащились трамваи. "Подождите, подождите, вы забыли свой зонтик!" "Ах, спасибо". По тротуарам кочевали лики напудренной кожи и рыжие, золотые, чёрные локоны над отворотами плащей и пальто. Длинные тонкие нити проводов стряхивали студёную влагу, которая летела мелкими брызгами и никак не давала сосредоточиться тем, кто вышел из дому пораньше, и тем, кто ещё помнил ночные огни аэропорта. Я сидел на плоском сиденье троллейбуса и рассеянно наблюдал за тем, как люди входят и выходят на остановках, озабоченно смотрят на небо и поднимают жёсткие холодные воротники. У водителя поскуливало радио. - Тьфу ты, чёрт! Весь как есть выпачкался! - огромного роста гражданин, брезгливо посмотрел на свой рукав и покачал головой. Рукав был весь в противных тёмно-красных разводьях. П о ч е м у о н и в с е т а к н а м е н я у с т а в и л и с ь ? Я оглядел себя и с ужасом заметил, что левая моя рука распорота (должно быть, за гвоздь где-то зацепился. И что за идиотство оставлять торчать эти ржавые острые гвозди!), и из открытой раны совершенно свободно и естественно изливается кровь, как из какой-нибудь водосточной трубы. И н т е р е с н о, д а в н о э т о т а к ? Мою голову сдавило дикое головокружение, к горлу подступила тошнота, я хотел что-то сказать, и не мог... Все осуждающе смотрели на меня и качали головами. Вамнеследовало...- прозвучало уже где-то высоко-высоко, выше даже чем гудрон и жесть, где-то у самого неба. Глаза оцепенели и скрылись под кожей.

. . .

Горящие деревья валились на шахматные столики, сметая симметрию Игры. Люди с ручными пулемётами сосредоточенно целились через оконные проёмы по новорожденным щенкам, которые кричали детскими голосами и беспомощно пытались разлепить веки. Это сон или пробуждение? - Вы, должно быть, желаете горячих сосисок? Хозяин закусочной, бессердечно улыбаясь, правил окровавленный фарш в адскую машину. Что же я хотел спросить у него? Ах, да. - Вы не знаете, какое сейчас время года? Кажется, была осень? - Это время, когда кончилась осень, а зима не началась, то есть то, что называется затмением. Да я уже и сам заметил, что журналы как-то уж очень нелепо смотрятся среди битых бутылок. Мимо, зубоскаля и подпрыгивая, летели выкрашенные точно заборы катафалки, похожие на инвалидные коляски. Из них выглядывали бритые подбородки и гарантировали безопасность маршрута. На каждом подбородке было по три родинки, благоухающие одеколоном. - Почему они не спрячут подбородки в лисий мех? Ведь уже холодно. - Лисий мех, вы говорите?- он смущённо почесал за ухом.- Должно быть, они уверены, что с ними ничего не случится. - И вы тоже? - Что тоже? - Тоже уверены? Он явно ждал этого вопроса и тут же страдальчески закатил глаза. - Кто ведает, что будет завтра? У меня уже третий раз за неделю бьют витрину, и ничего, живу. Страшновато, конечно. - Я так боюсь за эту улицу, ведь год идёт за годом, а она не меняется... - Вы совершенно правы, совершенно правы... Он продолжал вздыхать, а тем временем фарш выползал у него между пальцев как внутренности отвратительного монстра. К моему счастью, запах кофе перебивал запах отработанных пороховых газов, и я имел прекрасную возможность (по крайней мере, так было написано на вывеске) спокойно позавтракать. За катафалками последовали стаи чёрных птиц, а уже после них полыхнули голубые и белые листки бумаги, за которыми тянулись тысячи пятипалых рук. Толпы людей судорожно глотали крепко заваренный воздух и мельтешили точно огни сигнализации. - Вы, верно, подумали о сигнализации? Да, без неё теперь никак нельзя. У меня не было сил повернуться к нему, чтобы ответить. Я не мог смотреть на его пальцы. Тут моё внимание привлёк плюшевый медвежонок - чуточку нелепый, забавный и добродушный медвежонок. На животе у него была зелёная наклейка "ПРОДАНО". Сначала это показалось мне возмутительно неприличным, но потом я подумал: "Раз это так, то, видимо, иначе и не может быть. Следствие всегда вытекает из условия, и с этим ничего не поделаешь". И грязное бельё на грязных бельевых верёвках уверенно подтверждало правоту этой мысли. - Сколько я вам должен? Странная тишина. - Эй, я хочу расплатиться. Молчание. Улица была чудовищно пуста. Закусочная была чудовищно пуста. И тогда (только тогда!) я вдруг явственно услышал завывание ветра. Последнего ветра в этом году.