Продам свой череп - [35]

Утром ехали на катере в город, уныло плелись в Коричневую гимназию. Там было непривычно тихо: на всех кабинетах висели таблички: «Идут экзамены!»; колонистки трепетали, бормотали, как заклинания, всяческие формулы, даты, цитаты, тщетно пытались вспомнить то, чего не знали...

Боясь провала, многие девочки ходили в церковь, молились и ставили свечки Божьей Матери.

Нина Бескоровайная, далеко не самая худшая ученица, долго колебалась, идти или не идти на экзамен по истории.

- Не пойду, - говорила она девочкам, - я ничего не знаю и провалюсь с позором... - помолчав, добавляла: - Или уж пойти, вдруг повезёт...

- Нина, спорим на «американку»17, что ты не пойдёшь на экзамен - струсишь! - сказала Лена Берёзкина, подмигнув подругам.

- Почему не пойду? А может, ещё пойду, - запальчиво ответила Нина.

- Так спорим?

- Спорим!

Перед самым экзаменом Нину охватил такой страх, что она сказала:

- Лена, я не иду. Лучше выполнить любое твоё желание, чем провалиться на экзамене.

- Ага, проиграла! - закричала Лена. - Выполняй моё желание.

- Говори, какое желание.

- А вот как раз хочу, чтобы ты пошла со всеми нами на экзамен!

При общем смехе отправились все в город в гимназию сдавать экзамены. Нина получила по истории пятёрку.

Вызывали тем временем одну, другую... И ничего - отвечали уверенно и неплохо. «Старшухи» получше, малыши похуже, но тех учителя жалели и не придирались. Сдав экзамен, девчонки ещё долго сидели в коридоре, делясь только что пережитым. И развлекались:

- Ленка, вот тебе задачка по арифметике:

Жил один неглупый дядя

Был во лбу семи он пядей,

Семи пядей на макушке,

Столько же на каждом ушке.

На затылке между тем

Тоже было пядей семь...

Посчитайте, сколько пядей

В общей сложности у дяди?

Лена - мгновенно:

- У таких умнейших дядь

Пядей ровно тридцать пять!

Экзамены проходили и на Русском острове, в местной школе, очень неофициально, по-домашнему просто. Поэтому страху было меньше. Чаще, чем неприятности, случались курьёзы. На экзамене по литературе, например, всех позабавил Одиссей. Читая наизусть монолог Чацкого, он в конце его пылко выкрикнул:

- Вон из Москвы, сюда я больше не ездец! Карету мне, карету!

Неологизм был встречен диким хохотом.

Наконец, экзаменационная страда прошла. Как гора с плеч свалилась! Кто хотел отличиться - отличился; кто хотел поскорее отделаться - отделался. «Удочкой», то есть получил «удовлетворительно»... Некоторые, правда, заработали переэкзаменовки на осень, но до осени так далеко!.. Да и где они сами будут этой осенью? Никто кроме Бога не знает...

Кладбище кораблей

Отплавал своё по морям, по волнам старый корабль. Стоит он на приколе, накренившийся на один борт, весь заржавленный, потемневший. Отшумели для него шторма, отпели ему солёные ветры. Уже не появится на его мостике капитан и не скомандует матросам: «По местам стоять! Отдать швартовы!» Не задымит его высокая старомодная труба, не загремит в клюзах якорь-цепь. Тоскует старик по крутой океанской волне, по свежему бризу, с завистью смотрит он мутными глазами-иллюминаторами на стремительные белые лайнеры, скользящие мимо него к выходу из бухты. Грустное это зрелище - судно, стоящее на приколе!

Но куда печальнее выглядит кладбище кораблей. Здесь нет могильных крестов, хотя торчащие из воды мачты с реями похожи на них. Суда, старые и не очень, большие и малые, парусные и с механическими двигателями, погибшие в боях и в штормах, севшие на мель, брошенные своей командой, - они стоят и лежат вперемежку, эпохи здесь перетасованы, как колода карт. Эти бывшие корабли - каждый со своей, чаще всего грустной историей, - напоминают о том, что море не щадит даже самых сильных и отважных.

В полуразрушенном камбузе допотопного судна возился, как медведь в берлоге, плотный старик в тельняшке и мичманке, у него тёмное морщинистое лицо, похожее на грецкий орех. Он готовил себе двойную уху из красной рыбы. Сначала сварил несколько окуньков. Когда они разварились полностью, он выбросил месиво за борт, а в бульон положил половину лососиной тушки с головой. Сварил и её, вынул рыбу, отделил её от костей и положил в процеженный бульон. Туда же отправил специи - горошины перца, веточки укропа, сухие листочки лавра, головку лука.

Потом, не оборачиваясь, старик спокойно сказал:

- И долго вы будете торчать за моей спиной? Уха готова. Присаживайтесь и берите вон там на столе миски и ложки.

Патрокл, Парис и Одиссей застыли на месте, как при игре в «Замри».

С первых же дней пребывания на острове мальчишки слышали, что в одной из здешних бухточек находится кладбище кораблей, и давно собирались посетить его, но всё времени не хватало. Наконец, в один из погожих весенних дней, расспросив аборигенов, отправились в поход. Не без труда нашли. Вот оно, это место, совсем недалеко от их жилища, только скрытое мысом. Увиденное ребят разочаровало.

- Где же старинные суда - триремы, пентеконтеры? -уныло пробормотал Патрокл. - Где каравеллы, бригантины, фрегаты?

- Может, тебе ещё подать древнегреческий «Арго»? - издевательски спросил Одиссей.

- Да... - констатировал Парис. - Эта куча железа - новейшего происхождения, а точнее, останки судов конца девятнадцатого - начала двадцатого веков.