Процесс Жанны д'Арк - [26]
Они, как правило, охотно шли за организаторами судебной расправы. В тех же редких случаях, когда кто-либо из них пытался протестовать против беззакония и произвола, участь такого оппозиционера оказывалась незавидной.
Показателен в этом плане эпизод с руанским клириком Никола де Гупвилем, магистром искусств и бакалавром богословия. Как-то в частном разговоре он имел неосторожность высказаться в том смысле, что с правовой точки зрения компетенция суда в деле Жанны д’Арк представляется ему весьма сомнительной, поскольку трибунал состоит из одних лишь политических противников подсудимой, и что, кроме того, духовенство Пуатье, а также архиепископ Реймсский - церковный патрон бовеского епископа - уже допрашивали Жанну и не нашли в ее поступках и речах ничего предосудительного.
Об этих словах сразу же узнал Кошон. Он вызвал к себе Гупвиля и потребовал, чтобы тот их повторил. Гупвиль (если верить его показанию перед комиссией по реабилитации Жанны) отказался это сделать, заявив, что он, как член руанского капитула, неподвластен монсеньеру епископу. Он был немедленно арестован и брошен в королевскую тюрьму, откуда его с трудом вызволил один из влиятельных друзей.
Расправа с Никола де Гупвилем послужила наглядным уроком для тех асессоров, которые не сразу поняли, чего от них хотят, и полагали, что процесс Жанны можно и должно совместить с законными нормами судопроизводства. Впрочем, таких наивных людей было немного, и им быстро заткнули рты.
Другая очень влиятельная группа советников состояла из представителей высшего духовенства. К участию в процессе были привлечены епископы, настоятели крупнейших монастырей, приоры и архидьяконы. Самыми деятельными из них были епископ Лизье, который решительно высказался за осуждение Жанны, кутанский епископ Филибер де Монже, также поддержавший обвинительный приговор, и Жан де Шатильон - будущий кардинал, а в то время архидьякон Эвре, по настоянию которого руанский капитул вынес коллективное обвинение против Жанны.
На страницах официального протокола процесса изредка появляется имя теруанского епископа Людовика Люксембургского - брата недавнего «владельца» Жанны. Он не присутствовал при допросах подсудимой, его видели лишь на торжественных церемониях: во время так называемых «благочестивых увещеваний» Жанны, в день ее отречения и в момент казни. Ни один из относящихся к процессу документов не содержит его подписи. Нам неизвестен ни один его вопрос, ни одна реплика. Он молча и, казалось бы, безучастно наблюдал за всем происходившим. И все же современники считали его одним из главных виновников гибели Жанны.
Они не ошибались. Роль этого князя церкви (впоследствии он стал кардиналом) на руанском процессе была неизмеримо более важной, нежели это представляется по тексту протокола. Людовик Люксембургский принадлежал к той могущественной группе церковников, которая составляла ближайшее окружение герцога Бедфорда. Теруанский епископ был другом и доверенным советником регента, который в 1425 г. назначил его на пост канцлера Франции. Он выполнял самые ответственные поручения английского правительства: с успехом вел сложные дипломатические переговоры, был начальником английского гарнизона в Париже (сутана не служила этому помехой). В Руане он осуществлял контроль за судом над «лотарингской колдуньей»; оставаясь в тени, Людовик Люксембургский направлял работу трибунала.
Совершенно особое место среди многочисленных асессоров занимали члены делегации Парижского университета, прибывшие в Руан в конце января 1431 г. Их было шесть человек - шесть профессоров богословского факультета: Жан Бопер, Никола Миди, Тома де Курсель, Жерар Фейе, Жак де Турен и Пьер Морис.
Авторитетные теологи, они вовсе не были кабинетными затворниками. Политические страсти владели ими куда сильнее, нежели богословские абстракции, да и само богословие - как это с полной очевидностью показал руанский процесс - было служанкой политики. Цитадель теологии - Парижский университет был не только «мозговым трестом» католической церкви, но и влиятельнейшей политической организацией, а люди, которые представляли эту организацию в Руане, принадлежали к числу ее руководителей.
Жан Бопер, «выдающийся профессор святой теологии» (так величает его протокол процесса), был давним и добрым приятелем Кошона. Подобно бовескому епископу он занимал некогда должность ректора и выдвинулся благодаря покровительству бургундского герцога. Как и Кошон, он был активным участником Констанцского церковного собора, а в 1420 г. представлял университет на переговорах в Труа.
Никола Миди был ректором в 1418 г., когда бургундцы овладели Парижем, чему не в малой степени способствовала поддержка со стороны университета. Позже он от имени университетской корпорации приветствовал английского короля, когда того торжественно привезли в столицу Франции. Сразу же по окончании суда над Жанной д’Арк он отбыл на Базельский церковный собор, где с головой окунулся в сложные интриги и высокую политику. Трудно сказать, чем бы увенчалась его карьера, если бы ее внезапно не прервала проказа.
«В Речи Посполитой» — третья книга из серии «Сказки доктора Левита». Как и две предыдущие — «Беспокойные герои» («Гешарим», 2004) и «От Андалусии до Нью-Йорка» («Ретро», 2007) — эта книга посвящена истории евреев. В центре внимания автора евреи Речи Посполитой — средневековой Польши. События еврейской истории рассматриваются и объясняются в контексте истории других народов и этнических групп этого региона: поляков, литовцев, украинцев, русских, татар, турок, шведов, казаков и других.
Монография посвящена одной из ключевых фигур во французской национальной истории, а также в истории западноевропейского Средневековья в целом — Жанне д’Арк. Впервые в мировой историографии речь идет об изучении становления мифа о святой Орлеанской Деве на протяжении почти пяти веков: с момента ее появления на исторической сцене в 1429 г. вплоть до рубежа XIX–XX вв. Исследование процесса превращения Жанны д’Арк в национальную святую, сочетавшего в себе ее «реальную» и мифологизированную истории, призвано раскрыть как особенности политической культуры Западной Европы конца Средневековья и Нового времени, так и становление понятия святости в XV–XIX вв. Работа основана на большом корпусе источников: материалах судебных процессов, трактатах теологов и юристов, хрониках XV в.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Книга "Под маской англичанина" формально не является произведением самого Себастьяна Хаффнера. Это — запись интервью с ним и статья о нём немецкого литературного критика. Однако для тех, кто заинтересовался его произведениями — и самой личностью — найдется много интересных фактов о его жизни и творчестве. В лондонском изгнании Хаффнер в 1939 году написал "Историю одного немца". Спустя 50 лет молодая журналистка Ютта Круг посетила автора книги, которому было тогда уже за 80, и беседовала с ним о его жизни в Берлине и в изгнании.
В интересной книге М. Брикнера собраны краткие сведения об умирающем и воскресающем спасителе в восточных религиях (Вавилон, Финикия, М. Азия, Греция, Египет, Персия). Брикнер выясняет отношение восточных религий к христианству, проводит аналогии между древними религиями и христианством. Из данных взятых им из истории религий, Брикнер делает соответствующие выводы, что понятие умирающего и воскресающего мессии существовало в восточных религиях задолго до возникновения христианства.