Пробуждение - [40]

Когда Алси снова вошел в комнату, Эдна сидела на табуретке, лениво проводя метелкой из перьев по ковру.

— Есть ли что-нибудь еще, что вы могли бы позволить мне сделать? — спросил молодой человек.

— Это все, — ответила Эдна. — Эллен управится со всем остальным сама.

Она задержала горничную в гостиной, не желая оставаться наедине с Аробином.

— А как насчет обеда? — поинтересовался он. — Грандиозное событие, coupd ’etat[38]?

— Послезавтра. Почему вы называете его coupd ’etat? Ах, он будет великолепен, — воскликнула Эдна. — Будет все самое лучшее — хрусталь, серебро, севрский фарфор, цветы, музыка и шампанское, в котором мы будем купаться. Я позволю Леонсу оплатить счета. Интересно, что он скажет, когда увидит суммы.

— И вы еще спрашиваете, почему я называю это coupd’etat?

Аробин надел пальто и подошел к Эдне, чтобы спросить, хорошо ли повязан галстук. Она подтвердила, что хорошо, глядя не выше кончиков воротника молодого человека.

— Когда вы переезжаете в «голубятню»? — учитывая присутствие Эллен, спросил он.

— Послезавтра после обеда. Я буду там спать.

— Эллен, не могли бы вы принести мне стакан воды? — попросил Аробин. — Из-за пыли от штор, простите меня за упоминание подобных вещей, у меня першит в горле.

— Когда Эллен принесет воду, — улыбнулась Эдна, поднимаясь, —я попрощаюсь с вами и отпущу вас. Мне нужно отчистить сажу, и у меня миллион других дел, которые я должна успеть сделать.

— Когда я вас увижу? — задал вопрос Аробин, стараясь задержать ее, когда горничная вышла из комнаты.

— За обедом, разумеется. Вы приглашены.

— Не раньше? Не сегодня вечером, завтра утром или завтра днем, вечером? Или на следующий день утром или днем? Разве вы не понимаете, без того чтобы я сам сказал вам об этом, что для меня это значит вечность?

Аробин проследовал за Эдной в холл до подножия лестницы. Молодая женщина, повернувшись к собеседнику, начала подниматься наверх.

— Ни на мгновение раньше, — заявила она. Но тут же засмеялась, одарив Алси взглядом, который придавал ему ждать и одновременно превращал ожидание в пытку.

Глава XXX

Хотя Эдна говорила об обеде как о чем-то грандиозном, на самом деле событие это было довольно скромное, поскольку приглашенных гостей было немного, да и отобраны они были с большой тщательностью. Эдна рассчитывала, что за ее круглым столом красного дерева будут сидеть ровно двенадцать человек, упустив из виду, что миссис Ратиньоль крайне плохо себя чувствует и вид имеет непрезентабельный. Она также не предвидела, что миссис Лебрен пришлет тысячу извинений в последний момент. Так что гостей было только десять — приятное число.

Были мистер и миссис Мерримен, она — хорошенькая, живая, маленькая женщина за тридцать, ее муж — общительный, но довольно поверхностный человек, много смеявшийся над остротами других гостей и тем самым снискавший себе большую популярность. Они появились в сопровождении миссис Хайкэмп.

И конечно же был Алси Аробин. Мадемуазель Рейц тоже согласилась прийти. Эдна послала ей свежий букет фиалок вместе с черной кружевной отделкой для волос. Мистер Ратиньоль явился одним из первых, извинившись за супругу. Виктор Лебрен, оказавшийся в городе и любивший приемы, с готовностью принял приглашение Эдны.

Еще появилась мисс Мэйблант, уже вышедшая из подросткового возраста.

Она с живейшим интересом смотрела на мир сквозь лорнет. В обществе ее считали интеллектуалкой; подозревали, что она пишет под псевдонимом. Ее сопровождал джентльмен по имени Гувернейл, связанный с одной из ежедневных газет, о котором решительно нечего было сказать, кроме того, что он был наблюдателен и казался спокойным и безобидным человеком. Эдна была десятая. И в пол-восьмого все сидели за столом. Аробин и мистер Ратиньоль заняли места по обе стороны от хозяйки. Миссис Хайкэмп сидела между Аробином и Виктором Лебреном. Далее шли миссис Мерримен, мистер Гувернейл, мисс Мэйблант, мистер Мерримен и мадемуазель Рейц рядом с мистер Ратиньолем.

Было что-то в высшей степени величавое в том, как выглядел стол. Парадность убранства передавала скатерть бледно-желтого атласа под кружевными лентами. На столе в массивных медных канделябрах горели восковые свечи, отбрасывавшие мягкий свет. Пышные желтые и красные розы, в изобилии расставленные по комнате, распространяли чудесное благоухание. Было много серебра, как обещала Эдна, и хрусталь сверкал, сливаясь с блеском женских украшений. Обычные обеденные стулья с жесткими спинками были отставлены и заменены по такому случаю удобными креслами, собранными со всего дома. Слишком миниатюрную мадемуазель Рейц устроили на подушках, как это делают, когда сажают за стол маленьких детей.

— Это что-то новое, Эдна? — воскликнула мисс Мэйблант, наводя лорнет на великолепную гроздь бриллиантов, переливающихся в волосах Эдны надо лбом.

— Совершенно новое, с иголочки на самом деле. Это подарок мужа, привезен из Нью-Йорка сегодня утром. Я также могу признаться, что сегодня мой день рождения и мне исполняется двадцать девять. Ожидаю, что в подходящий момент вы выпьете за мое здоровье. А пока я прошу вас начать с этого коктейля, созданного — вы бы сказали, «сочиненного», — обратилась Эдна к мисс Мэйблант, — моим отцом по случаю бракосочетания моей сестры Джанет.