Пробуждение - [38]

— Тогда зачем вы показываете мне его письма?

— А разве вы сами не умоляли меня об этом? Могу ли я в чем-то отказать вам?

Мадемуазель направилась к своему любимому роялю.

Эдна не сразу открыла письмо. Она долго сидела, держа его в руке, а музыка проникала в ее душу, как свет, согревая и разгоняя тьму в самых потаенных уголках души. Музыка вызвала в Эдне радостное ликование.

— Ах! — воскликнула она, роняя письмо на пол. — Почему же вы мне не сказали? — Она подбежала к пианистке и сжала лежащие на клавишах пальцы. — О, жестокая, злая! Почему вы не сказали мне?

— Что он возвращается? Вот тоже новость, mafoi. Я удивляюсь, что он раньше не вернулся.

— Но когда, когда? — в нетерпении закричала Эдна. — Он не пишет когда.

— Он пишет: «Совсем скоро». Вы знаете ровно столько же, сколько и я. Все в письме.

— Но почему? Почему он возвращается? О, если бы я думала... — И Эдна схватила письмо с пола и принялась вертеть его так и эдак в поисках причины, которая не была высказана.

— Если бы я была молода и влюблена в мужчину... — заметила мадемуазель Рейц, поворачиваясь на табуретке и взирая сверху вниз на Эдну, сидевшую на полу с письмом в руках. — Это должен был бы быть grandesprit[37], человек с высокими благородными целями и способностью достигать их, тот, кто возвышается над окружением. Думаю, если бы я была молода и влюблена, я бы никогда не сочла обычного человека достойным своей преданности.

— Теперь вы говорите неправду, желая меня обмануть, — вскричала Эдна. — Или вы никогда не были влюблены и ничего об этом не знаете. Позвольте, — продолжала она, сцепив руки вокруг колен и глядя в исказившееся лицо мадемуазель, — вы предполагаете, что женщина знает, почему она любит? Что она делает выбор? Что она говорит себе: «Давай! Вот достойный государственный муж, он будет президентом, сейчас я займусь тем, чтобы влюбиться в него»? Или: «Я отдам сердце этому музыканту, его имя у всех на устах»? Или: «Вот финансист, он владеет всеми денежными рынками мира»?

— Вы намеренно не хотите понять меня, дорогая. Вы влюблены в Роберта?

— Да, — сказала Эдна.

Она впервые признала это, и лицо ее вспыхнуло и покрылось красными пятнами.

— Почему? — спросила мадемуазель Рейц. — Почему вы любите его, хотя не должны?

Эдна переместилась на коленях ближе к сообщнице, которая приложила ладони к ее пылающему лицу.

— Почему? Потому что у него темные волосы, которые растут от висков назад; потому что он открывает и закрывает глаза, а нос у него не совсем прямой; потому что у него мягкие губы и квадратный подбородок; потому что он не может выпрямлять мизинец; потому что слишком много в детстве играл в бейсбол. Потому что...

— Потому что любите, короче говоря, — засмеялась мадемуазель Рейц. — Что вы собираетесь делать, когда Роберт вернется?

— Делать? Ничего, просто радоваться и быть до смерти счастливой.

Эдна уже радовалась и была безумно счастлива от одной только мысли о возвращении Роберта. Пасмурное, низкое небо, еще несколько часов назад так давившее на нее, теперь, казалось, придавало ей сил и наполняло радостью, когда она пробиралась через лужи, возвращаясь домой.

Эдна задержалась у кондитерской и заказала огромную коробку конфет для детей в Ибервилле. В коробку она вложила карточку, на которой нацарапала нежную записочку, посылая сыновьям тысячу поцелуев.

Перед ужином Эдна написала нежное письмо мужу, рассказав ему о своем намерении переехать на некоторое время в маленький домик за углом и дать по этому случаю прощальный обед. Она сожалела, что его нет рядом с ней и что он не может заняться выбором меню и помочь ей развлекать гостей. Слог Эдны был блестящим и искрился радостью и весельем.

Глава XXVII

— Что с вами? — спросил Эдну в тот же вечер Аробин. — Я никогда еще не видел вас в таком прекрасном настроении.

Эдна, откинувшись на спинку кресла, стоящего перед камином, сказала:

— Разве вы не знаете, что барометр обещал нам солнце?

— Что ж, причина основательная, — согласился Алси. — Вы ведь не скажете ничего другого, даже если я просижу тут всю ночь, заклиная вас признаться.

Аробин сел близко к Эдне на низкий табурет и, произнося эти слова, легко коснулся пальцами ее волос, ниспадавших на лоб. Прикосновение пальцев молодого человека сквозь волосы было приятно, и, отзываясь на его жест, она прикрыла глаза.

— Как-нибудь, — начала она, — я соберусь с мыслями и поразмышляю — постараюсь определить, каков мой характер, поскольку, откровенно говоря, я не знаю. По всем известным мне законам я чертовски безнравственная представительница своего пола. Но каким-то образом я не могу убедить себя в том, что это именно так. Мне нужно подумать об этом.

— Не надо. Какая в этом польза? Зачем вам беспокоить себя размышлениями на эту тему, когда я могу сказать, что вы за женщина.

Пальцы Аробина осторожно блуждали по лицу Эдны, касаясь теплых гладких щек и твердого подбородка, начавшего понемногу округляться.

— О да! Вы скажете, что я восхитительная, и ничего другого, кроме того, что вас прельщает во мне. Не надо, не утруждайте себя.

— Нет, я не скажу вам ничего подобного, хотя если бы сказал — это не было бы ложью.