Пробуждение - [8]

Как раз тогда и появился в Сырнево писатель-фантаст, который с присущим ему легкомысленным оптимизмом чистосердечно верил, что человеческие судьбы решаются легко и просто. Он даже не подозревал, насколько оторван от людей и от этого мира, в который попал совершенно случайно, по роду своей журналистской службы. Увидев в амбулатории Марийку, он тут же решил, что настал черед очередного провинциального флирта, достойного описания на страницах потрепанного блокнота. Он даже не сомневался в успехе, хотя уже давно пресытился подобными приключениями, которыми часто хвастался перед коллегами. Достаточно только забросить удочку, и рыбка сама прыгнет на сковородку. Так подумал он и сейчас, как только увидел Марийку. Но и «рыбка», кажется, разгадала намерения фантаста, потому что, хотя и была маленькой, но имела уже какой-то опыт. Короткая перестрелка с Петринским в амбулатории быстро ее сориентировала. Глядя в зеркало, она подмигнула сама себе и сказала: «Типичный юбочник!»

И все-таки он не выходил у нее из головы. Поэтому, расчесав волосы и подкрасив губы (настоящие вишни, как говорила бабушка!), она начала подрисовывать брови и подкрашивать глаза. Даже немного надушилась духами, купленными в «Корекоме», софийской валютке. Оправила блузку и плиссированную юбочку, которая абажуром крутилась на тонкой талии. Оглядев себя в зеркало, оно осталась довольна — несмотря на год супружеской жизни, фигура у нее была хоть куда.

Теперь всё в порядке. Остается только ждать гостя. Она была уверена, что он придет. Даже не сомневалась в этом. Все равно пойти ему было некуда. И она не обманулась. Увидела, как он стоит за забором, осматривая близорукими глазами двор. Потом он распахнул калитку и по усыпанной гравием дорожке направился к крыльцу.

Марийка сделала вид, что не замечает его. Более того, она начала кормить бабушку, давая ей с ложечки горячий куриный суп. Старуха жадно глотала, уставившись удивленным безумным взглядом в окна, и вдруг вскочила:

— Отец возвращается, — сказала она. — Иди встречай!

Тарелка выскользнула из рук Марийки, облив старухе юбку. Марийка начала быстро собирать осколки и вытирать лужу.

В это время в дверь постучал Петринский.

4

Не дожидаясь ответа, он вошел в комнату, словно уже бывал здесь не один раз. Присел к печке, протянув руки к теплу.

— Извините, — сказал он, — но на улице очень холодно. Как-то враз похолодало.

Склонившись над осколками, Марийка ничем не выдала своего удивления, хотя ей и было неприятно, что гость вошел как раз в тот момент, когда бабушка разбила тарелку.

— Этот неожиданный снег… — продолжал гость.

— Чем вам не снег? — прервала его Марийка, поднимаясь и отправляясь в кухню за веником. — Снег как снег.

— Вы правы, — подтвердил он. — Снегопад был нужен…

— Если бы вы знали, как давно мы ждем этот снег, — продолжала Марийка, вытирая бабушкину юбку, — вы бы так не говорили.

— Да, вы правы.

Марийка улыбнулась.

— Права, конечно. Поживите немного на селе, и сами в этом убедитесь.

— Везде свои проблемы, одни других сложнее.

— Так-то оно так. Да кто их опишет!

Петринский тер руки, чтобы они побыстрее согрелись, то и дело поглядывая на девушку. Она снова вышла в кухню и вернулась с глубокой металлической миской, из которой поднимался ароматный пар.

— А теперь толкай, сколько хочешь! — сказала Марийка, повязывая бабушке белую салфетку.

Старуха виновато молчала. Она повернула голову к печке и не отрывала взгляда от мужчины, который отогревал покрасневшие руки. Ей хотелось его о чем-то спросить, но ее мысли не достигали языка. Наконец она проговорила:

— Открой дверцу!

Петринский засмеялся.

— Только это и остается — открыть дверцу да самому влезть…

Старуха смотрела на него одобрительным взглядом, а Марийка продолжала пихать ей в рот ложку, разливая горячий суп на салфетку.

— Открой, открой! — бормотала, давясь, старуха.

Марийка прикрикнула на нее, чтобы помолчала, и повернула ее к окну, чтобы не отвлекалась. А гость шарил по карманам в поисках сигарет.

— Здесь курят?

— Нет! Запрещено!

— Жаль! А то я хотел выкурить сигарету.

— Можете выйти во двор.

— Холодно.

— Ничем не могу помочь.

Старуха снова повернулась к печке.

— Открой, открой дверцу!

Петринский ее успокоил:

— Я уже согрелся, бабушка!

Потом добавил, глядя, как девушка вливает суп в раскрытый рот:

— У нее еще есть зубы?

— О, еще какие! Берегитесь! — засмеялась Марийка. — Кусают, как клещи, пальца в рот не клади!

Петринский нарочито удивленно выпучил глаза — ему было приятно, что его обманывают.

— Пластмассовые?

— Нет, железные!

— Почему же не золотые?

— Потому что мы не настолько богаты, чтобы вставлять золотые зубы.

— Вы правы! — согласился Петринский и положил ногу на ногу, довольный, что беседа завязалась, хотя бы и о зубах старухи.

В это время Марийка уже влила в автоматически открывающийся и закрывающийся рот последнюю ложку, вытерла вымазанный подбородок бабушке салфеткой и пошла в кухню, чтобы оставить миску.

Оставшись одни, Петринский и старуха долго рассматривали друг друга. Марийка подошла к приоткрытой двери, чтобы послушать, о чем они говорят.

— Ты почему мне не писал? — упрекнула старуха. — Сколько раз я просила писать мне.