Пробуждение - [89]
Это была уже недвусмысленная угроза, тем более что теперь допустимо применение и смертной казни к неповинующимся. А через несколько дней президиум Общества офицеров пригласил командира пятой роты принять участие в заседании президиума. Посоветовавшись со своими офицерами, я решил сам не ехать, сославшись на невозможность оставить позицию, а послать на заседание Хлевтова, чтобы выявить, чем дышит общество и что замышляет.
Вернувшись с совещания, Никандр Федорович был явно рассержен и доложил нам следующее: в верхах (а где это?) решено провести очищение армии от всех неблагонадежных элементов. Поэтому нужно их выявить. Изъятие будет совершено особым распоряжением, с изымаемыми офицерами и нижними чинами будет поступлено по законам военного времени, как с изменниками и предателями. Здорово! Третья «власть» начинает себя проявлять!
— А почему же все эти грозные указания идут не от командира полка?
— Хотят оградить его от возможных последствий. Он тоже был на президиуме. Тут, братцы вы мои, сговор. А еще я думаю — из разных намеков понял, что или Общество офицеров или Верховное командование, а может быть и само Временное, замышляют что-то крупное, а все выявления и изъятия — это подготовка для обеспечения успеха. В общем, хотят взять нас за глотку. И возьмут, за милую душу, будь спокоен, ежели мы сами чего не придумаем против.
Черт возьми! Не с кем поговорить: Линько почему-то задержался в отпуске, а других большевиков не знаю. Молоковича вызвали в армейский комитет, и он не возвратился. Что же делать? Посоветовавшись, решили: делать вид, что выполняем все, что требует общество, а если будут сильно приставать, подсунуть им двух черносотенцев — есть у нас такие — как самых злостных разлагателей. На этом пока и успокоились.
Простояли на позиции пятнадцать дней. Скоро смена. На шестнадцатый день утром получил предписание: вступить во временное командование батальоном. В чем дело? А Бессарабов? Немедленно отправился к нему. Капитан, опустив руки, сидел на койке из жердей. Его полное красивое лицо обмякло. Он даже как-то согнулся и стал меньше ростом.
— Владимир Николаевич! Что произошло? Объясните мне, пожалуйста, что происходит, — я протянул ему предписание. Но он даже глядеть не стал.
— Все ясно, Миша, капитан Бессарабов будет примером для других: не пошел в Общество офицеров — будь оно проклято! — вот и получил.
— Куда же вы теперь, Владимир Николаевич?
— В распоряжение, брат, начальника дивизии. А так не хочется уходить из батальона! Мне думается, я тут прижился бы: офицеры хорошие, да и солдаты ко мне привыкли. Помни, Миша, в Обществе офицеров нехорошие люди, и мысли у них темные, и замышляют они дурное. Одним словом, черносотенцы, погромщики. Я ведь из Житомира. Помню, как черная сотня евреев громила, женщинам животы распарывала, грудным младенцам головки о стены домов разбивала, бороды старикам палила. Вот и они такие же! Поверь мне! Не смотри, что у них вид интеллигентный, руки чистые и духами от них пахнет. Они эти чистые руки по локоть в крови выкупают, в крови тех, кто не с ними. Да не выйдет ничего у них, — уже кричал ожесточившийся капитан, — прикончат их, подлецов, честные люди. Туда им и дорога, прохвостам.
Вечером я проводил капитана и проехал с ним почти полдороги до штаба дивизии. Ехали молча, думая каждый о своем, а сзади на двуколке везли вещи капитана. Прощаясь, мы поцеловались. Мне от души было жаль Владимира Николаевича: его жизнь не удалась, обладая замечательным мастерством скрипача, а также будучи в общем неплохим человеком, лучше многих, он тем не менее был несчастлив. Я пожелал ему всего хорошего.
Наконец возвратился из отпуска Линько. Говорит: задержался потому, что был болен, хотя по внешнему виду не скажешь, чтобы он страдал недостатком здоровья. Он выглядел как-то особенно бодро, говорил, что все идет хорошо, революция развивается и недалек час, когда буржуазно-демократическая революция перерастет в социалистическую. Пояснил нам разницу между этими революциями, а также роль партии большевиков в развитии революции. Первым долгом нужно завоевать большинство в Советах. За это теперь идет борьба.
— А наши комитеты?
— То же самое — и в них должно быть большевистское большинство.
— А где же найдешь столько большевиков, ведь их у нас в полку, сам знаешь, раз, два и обчелся.
— Ничего. В партию вступят новые члены. Главное же в том, чтобы беспартийные члены комитета пошли за большевиками. В этом сейчас все дело. Тогда и будет наше большинство, хотя бы нас и было меньше, чем эсеров с меньшевиками.
— А как будет с Обществом офицеров? Ведь это явные черносотенцы.
— Будь спокоен — прижмем их.
— Лучше было бы их... — я сделал выразительный жест.
— Пока нельзя. Пока демократия для всех. Однако никакие распоряжения общества для не состоящих в нем необязательны. Так что продолжайте быть твердыми и за ними не идите. Обсудим этот вопрос на президиуме.
Видимо, Линько сдержал свое слово. Больше никаких циркуляров от общества мы не получали, его активные члены приумолкли, как будто их и не было. На следующем заседании полкового комитета хотя и по-прежнему не обошлось без обильной словолитни, но обстановка уже не складывалась в пользу эсеров и меньшевиков. Наоборот. Они получали серьезный отпор не только от большевиков, но и от некоторых беспартийных. Линько — он теперь председатель комитета — даром время не терял.
Это издание подводит итог многолетних разысканий о Марке Шагале с целью собрать весь известный материал (печатный, архивный, иллюстративный), относящийся к российским годам жизни художника и его связям с Россией. Книга не только обобщает большой объем предшествующих исследований и публикаций, но и вводит в научный оборот значительный корпус новых документов, позволяющих прояснить важные факты и обстоятельства шагаловской биографии. Таковы, к примеру, сведения о родословии и семье художника, свод документов о его деятельности на посту комиссара по делам искусств в революционном Витебске, дипломатическая переписка по поводу его визита в Москву и Ленинград в 1973 году, и в особой мере его обширная переписка с русскоязычными корреспондентами.
Настоящие материалы подготовлены в связи с 200-летней годовщиной рождения великого русского поэта М. Ю. Лермонтова, которая празднуется в 2014 году. Условно книгу можно разделить на две части: первая часть содержит описание дуэлей Лермонтова, а вторая – краткие пояснения к впервые издаваемому на русском языке Дуэльному кодексу де Шатовильяра.
Книга рассказывает о жизненном пути И. И. Скворцова-Степанова — одного из видных деятелей партии, друга и соратника В. И. Ленина, члена ЦК партии, ответственного редактора газеты «Известия». И. И. Скворцов-Степанов был блестящим публицистом и видным ученым-марксистом, автором известных исторических, экономических и философских исследований, переводчиком многих произведений К. Маркса и Ф. Энгельса на русский язык (в том числе «Капитала»).
Один из самых преуспевающих предпринимателей Японии — Казуо Инамори делится в книге своими философскими воззрениями, следуя которым он живет и работает уже более трех десятилетий. Эта замечательная книга вселяет веру в бесконечные возможности человека. Она наполнена мудростью, помогающей преодолевать невзгоды и превращать мечты в реальность. Книга рассчитана на широкий круг читателей.
Биография Джоан Роулинг, написанная итальянской исследовательницей ее жизни и творчества Мариной Ленти. Роулинг никогда не соглашалась на выпуск официальной биографии, поэтому и на родине писательницы их опубликовано немного. Вся информация почерпнута автором из заявлений, которые делала в средствах массовой информации в течение последних двадцати трех лет сама Роулинг либо те, кто с ней связан, а также из новостных публикаций про писательницу с тех пор, как она стала мировой знаменитостью. В книге есть одна выразительная особенность.
Имя банкирского дома Ротшильдов сегодня известно каждому. О Ротшильдах слагались легенды и ходили самые невероятные слухи, их изображали на карикатурах в виде пауков, опутавших земной шар. Люди, объединенные этой фамилией, до сих пор олицетворяют жизненный успех. В чем же секрет этого успеха? О становлении банкирского дома Ротшильдов и их продвижении к власти и могуществу рассказывает израильский историк, журналист Атекс Фрид, автор многочисленных научно-популярных статей.