Пробуждение - [8]

— А ведь ты подлец, Петр!

Но Стайкин только сделал обиженный вид, запихивая в рот очередной кусок колбасы:

— Полно тебе. Совесть твоя тоже небось капроновыми нитками шита. Такова природа, братец, а мы — ее дети.

И вдруг быстрым движением залез в карман, небрежно достал несколько измятых трешниц, бросил их на колени Солодову, так же быстро сел в машину и уехал. Солодов поморщился и сбросил деньги как что-то грязное на траву. Он уже гневно кинулся прочь от места выпивки, но мысль о чужом городе и безденежье судорогой свела ему ноги. Он остановился, посмотрел на разбросанные по траве деньги, поднял их, досадливо спрятал в карман и побрел в город.

ПЛОТНИЦКАЯ ИСТОРИЯ

Через неширокую, но довольно глубокую реку Ковжу плотники наводили мост. Река блестела стальной полосой. Возле воды на левом берегу желтел сухой раскаленный песок, за ним сразу начинался лес. Правый — без единого кустика. Далеко за окоем уходили там поля, изрезанные оврагами, на дне которых журчали ручьи.

Плотников было двое. Один из них — Тереха Спирин, длиннорукий, с мясистыми щеками. Его маленькие глазки, словно пуганые зверьки, исподтишка взирали на собеседника и, встретив взгляд, живо прятались за жирными складками век. Только усмешка, неприятно-жадная, блуждала по губам. Он и ел как суслик, отвернувшись, чтобы никто не видел.

Второй — Матвей Шилов, росту среднего, неповоротливый и угрюмый. Он был совершенно не жаден, равнодушен к деньгам и работал, чтобы забыться от тяжкой и невеселой жизни. Этот выкладывал все, что у него есть. И Тереха Спирин лакомился из его рюкзака, а свой занес куда-то в лес, запрятал от Матвея.

Плотники воткнули топоры в чавкнувшие бревна и сели в тень под молодую ель. Тереха расстегнул ворот пропотевшей рубахи, вздохнул легко и непринужденно.

— Парит как! Небось к дождю.

Матвей не ответил, снял майку и закурил, медленно выпуская дым через ноздри.

Плотники были из одной деревни Спас, что в двадцати километрах от этих мест, они хорошо знали друг друга. Бывало, в праздники со всей округи шли к Матвею мужики на посиделки; а потом он, как это принято на Вологодчине, по очереди обходил их. А Спирин делал наоборот — обойдет всех, нагуляется, а как дойдет до него черед — сразу замок на двери.

После спрашивали мужики у него:

— Ты куда это вдруг, паря, исчез, а? Мы к тебе опохмелиться сколько раз заходили, и все замок на дверях!

— В прокуратуру, в район вызывали. Значит, и ездил туда, — невозмутимо отвечал Тереха, пряча глаза.

Мужики, конечно, знали о его «поездках» в район, но правду в глаза не высказывали и молчали. «Что возьмешь от скряги?» Про самых жадных в деревне всегда говорили: «Скуп, как Спирин». Тереха ведал об этом, но всегда молчал и только хитро улыбался.

Вчера плотники сбили в соседнем колхозе эту шабашку и получили от правления в задаток аванс. Тереха долго пересчитывал деньги, затем, озираясь, прятал их в карман, пришитый с внутренней стороны рубахи. Вот почему он никогда не снимает ее!

Сидят, нехотя перебрасываясь фразами. Тишина. Зной.

— А ты, паря, зря, того, мало запросил, — выдавливает Спирин, хороня глаза. — Поторговаться, больше б дали.

— А, чо там… — угрюмо отвечает Матвей и машет рукой.

— Как чо? — сердится Тереха. — Деньги не прыщ, не мешают.

— Хватит.

— Как знаешь, — твердит свое Спирин. — Плотников у них нет, а мост нужон.

Матвей угрюмо молчит. Умолкает и Спирин, обиженно посапывая носом. Возле его ног маленький муравей тащит куда-то большую гусеницу. Тереха внимательно следит за ним, подносит было сигарету, чтобы прижечь его, но потом, передумав, толкает в бок Матвея:

— Гли-ко, паря, каждая козявка и та себе тянет. А ты: «Хватит!»

Матвей сердито сдвигает брови, упрямо молчит.

На противоположный голый берег, где течение самое тихое и где река сильно ужата, выходит женщина в ярком платье. В одной руке у нее узелок, в другой — туфли. Она осторожно подходит к реке и пробует воду босой ногой.

— Поди, купаться собирается, — лениво определяет Матвей. — Постой. Да это же Зойка! Узнал?

— Как не узнать, узнал, — взволнованно отвечает Тереха.

У него трусливо бегают глазки. Зойка — это богатая вдовушка, на которой Спирин собирается жениться. За ней дом, корова и сбереженьице кое-какое. Мечта!

Женщина взяла узелок и туфли в левую руку, правой приподняла платье и вошла в воду.

— Ты б отвернулся, Матюха!

— Эка невидаль! — сплевывает Матвей.

— Да никак она на эту сторону, — комментирует Тереха. — Гли-ко, чертяка, лезет на самую глыбь! Брод-то пониже будет. Бойкая.

Но «бойкая» сделала несколько шагов и пошла под воду, пуская пузыри. Через секунду показалась ее голова, и тотчас поплыл по реке крик:

— Спа-си-и-те!

Тереха кинулся было на помощь, но, схватившись за карман, пришитый с внутренней стороны рубахи, вдруг остановился.

Его опередил Матвей. Не снимая брюк, он плюхнулся в реку и заработал мощными руками. Женщина попала в водоворот, выронила сверток и, захлебываясь, барахталась из последних сил.

— Да скорей же ты, черт, скорей! Утопнет, — подгонял Матвея с берега Спирин.

Матвей подплыл к женщине, подхватил ее одной рукой, а другой стал загребать к берегу.