Пробуждение Чёрного Дракона - [112]

Подойдя к деревянной двери лазарета, Айя негромко постучала, и почти сразу уже услышала:

— Войдите. — Старческий, мягкий голос Вайлума звучал приятно, предвещая облегчение. Каждый раз, когда он менял повязку и прикладывал снадобья, боль уменьшалась, но к вечеру возвращалась снова.

Айя вошла в помещение, где царил горьковатый запах трав. В большом бюро на полках стояли ряды разнообразных бутылочек, шкатулок, мешочков. К некоторым полкам были прибиты медные таблички с названиями, которые Сарэтис ничего не говорили.

— Иварсо дарэ'эш, — поздоровалась Айя.

— Иварсо, — ответил женский голос.

Сарэтис удивлённо взглянула на омпата Нэту, которая сидела за столом. Рядом с ней стояла жестяная баночка и деревянная плошка, наполненная зелёной кашицей.

— Вайлум сказал мне, что ваша рана не заживает. — Женщина сделала жест рукой, призывающий подойти. — Давайте, я посмотрю.

Лекарь стоял рядом с Нэтой и благожелательно улыбнулся.

Айя села на стул перед омпатом, протянула ладонь. Нэта размотала повязку. Сарэтис стиснула зубы от приступа острой боли.

— Да, рана несерьёзная. Должна была уже затянуться. — Нэта надавила на ладонь, и кровь выступила по рваным краям. Айя дёрнула рукой, но омпат не дала её освободить.

— Возможно внутри осталась гнилая кровь, — мягко объяснила она.

Нэта взяла жестяную баночку и подставила к ране, собирая кровь.

— Айя, вы не видели ничего странного в Риар Дайядоре? — неожиданно спросил Вайлум.

— С… с… странного? — с замиранием сердца переспросила Айя.

Обычно такой вопрос задавали орбэнарты, и после него часто кто-то умирал.

— Да. — Голос Нэты звучал, как замах меча.

— Не видела.

Айя сказала так, как просил Пард, но потом добавила:

— Думаете, что произошедшее не простое покушение, а это как-то связано с магией?

Ох, Айя снова почувствовала этот внутренний зуд, который так и манил докопаться до истины. Нэта не ответила, лишь надавила на рану сильнее, отчего Айя вскрикнула.

— Уже почти всё. — Омпат отодвинула баночку в сторону и плюхнула на рану зелёной жижи из миски. Затем закрыла глаза и беззвучно начала шептать какую-то молитву, аккуратно размазывая кашицу по ране.

Чтобы отвлечься от боли, Сарэтис сосредоточилась на напряжённом лице женщины. Седина тронула волосы. Мелкая сеточка морщин лучилась вокруг глаз. На лбу Нэты выделялась светлая полоска кожи. От ленты — догадалась Айя. С конца прошлой луны всех в Риар Дайядоре обязали носить ленты, не снимать даже ночью. Под страхом немедленного выдворения из крепости. К счастью, для Айи это не было проблемой. В замке Эллора Батиса чтили древние традиции и выйти из комнаты без ленты или диадемы считалось дурным тоном.

Видимо, Нэта торопилась и после утреннего умывания забыла повязать ленту. Айя открыла рот, чтобы напомнить, но передумала, решив, что это будет бестактным. К тому же омпата уж точно не выгонят из крепости.

Как ни странно, мазь быстро начала действовать. Айя почувствовала лёгкое расслабляющее тепло в ране, боль уходила. Сарэтис взглянула на Вайлума. Он и раньше накладывал лечебную мазь, но никогда до этого лекарство не действовало так хорошо. Лекарь не отрываясь смотрел на руки Нэты, казалось, даже с неким благоговением.

Омпат закончила молитву и отпустила ладонь Айи.

— Вайлум, справитесь дальше? — обратилась она к лекарю. Голос её был чуть охрипшим.

— Да, конечно, я сам наложу повязку.

— Выздоравливайте, — сказала Нэта, вставая.

— Благодарю вас, омпат Нэта, — поблагодарила Айя и всё-таки решилась сказать. — Вы забыли надеть ленту.

Омпат коснулась лба.

— Спасибо, что напомнила, — доброжелательно улыбнулась она, вытащила из кармана шёлковую полоску розовой ткани, сноровисто повязала на лоб, затем забрала жестяную банку с кровью и вышла из лазарета.

— Готово, можете идти, — наконец, отпустил Айю лекарь.

Сарэтис быстро прошла сквозь сосновый лес к казармам, где заканчивали завтрак кандидаты.

— Эй, Иварсо дарэ'эш, — поприветствовал Осдар, дожевывая лепешку.

— Иварсо. — Айя кивнула, проходя мимо него.

Дюжину дней Сарэтис тренировалась с Наэмом и Карионой, хотя было нелегко слушать постоянные шутки о позорной яме. А Осдар стал отщепенцем. Когда Сарэтис общалась с ним, то чувствовала страх вернуться в такое же положение.

— Я для тебя тоже взял. — Юноша достал из кармана пару слипшихся овсяных лепёх, протянул Айе.

— Спасибо, я не голодна.

— Тебя уже кто-то выбрал из омпатов? — спросил он, убирая лепешки обратно.

— Сегодня выберут, я уверена, — вздёрнув нос, ответила Айя.

Осдар встал перед ней, перегородив дорогу, но Айя его обошла.

— А меня, похоже, выбрали, — весело сказал Осдар, Сарэтис остановилась и уставилась на него.

— Что? — недоумение слетело с губ.

— Омпат Мон Этрадор вчера был на тренировке, остался поговорить со мною. И сегодня будет смотреть, — с радостной улыбкой сказал юноша.

Сарэтис задержала на нём взгляд. У Осдара были несколько детские черты лица. Изящно обрисованные полные губы обрамляли широкий рот, на носу правильной формы смешно раздувались ноздри, над глубоко посаженными льдистыми глазами замерли в полёте две ласточки-брови, словно Осдар был всегда удивлён. Картину всей этой симпатичной несуразности портил взгляд: цепкий, проницательный и неумолимый, словно надвигающаяся снежная буря.