Проблемы истории массовых политических репрессий в СССР - [28]

В сравнении со специализированными сводками и ежемесячными обзорами велика ценность «госинформсводок». Они имеют отчетливую структуру, обязательное упоминание источников сведений и их датировку. Госинформсводки губернского и уездного звеньев относительно более конкретны и достоверны, чем краевые и всероссийские.

Вопросы политических репрессий отражены в сводках и обзорах чаще всего косвенно. Основное внимание уделялось политическим настроениям, анализу оппозиционных выступлений. В описании хода событий неизбежно приходилось оценивать действия органов ГПУ (например, в случае подавления стачек в Донбассе 1923 г.). Часто сведения о репрессиях даны в виде резолюций и маргиналий на полях документа либо в форме сопроводительных записок. Таков, например, случай внесудебных репрессий в Северо-Кавказском крае (январь 1927 г.), вызвавший полемику между полпредством ОГПУ и крайисполкомом.[216]

Итак, сводки и обзоры органов госбезопасности 1920-х гг. являются ценным источником по истории политических процессов. Они обладают достаточно стандартной формой, массовы, подвергаются перепроверке по иным видам и группам документов. Конечно же, анализ данных источников требует от историков глубоких познаний и постоянного учета политических факторов, искажавших информацию органов ОГПУ. Новые перспективы в этой связи открывают математические и лингвистические методы анализа.

О.Ю. Чекерес Эволюция нормативно-правовом базы института заложничества на территории кубани и черноморья в 1920-1921 гг.

Введение института заложничества на территории Кубани и Черноморья – одна из трагических и малоизученных страниц Гражданской войны в России. Необходимо сразу отметить, что Кубань и Черноморье не являлись первыми территориями, где был применено заложничество в России, так как с лета 1918 г. до весны 1920 г. на этих территориях находились различные антибольшевистские силы. В результате на территорию Кубано-черноморского региона большевики пришли уже с испытанным и многократно проверенным, начиная с 1918 г., институтом заложничества.

За очень короткое время (менее года) институт заложничества смог законодательно оформиться и даже претерпеть эволюцию нормативно-правовой базы. Хотя в последующие годы институт заложничества оставался практически неизменным.

Для нас представляется интересным рассмотреть процесс законодательного зарождения и развития института заложничества, так как оно сыграло трагическую роль в истории России.

Первым документом, регламентирующим красный террор, и, в частности, как одну из форм его проявлений – введение института заложничества на территории Кубани и Черноморья, по всей вероятности, можно считать телеграмму ВЧК от 10 августа 1920 г. к населению Кубанской и Терской областей, Ставропольской губернии и Черноморского побережья. В этом документе Всероссийская чрезвычайная комиссия сетовала на деятельность бело-зеленых повстанцев, которые начали захватывать станицы и оружие, истреблять советских работников. К борьбе с повстанцами ВЧК призвало все трудовое население Кубани и Черноморья, которое должно было: 1) сообщать военным властям о месте нахождения и численности бело-зеленых отрядов; 2) принимать непосредственное участие в боях с повстанцами; 3) сообщать обо всех подозрительных лицах, скрывающихся в станицах; 4) своевременно сообщать обо всех проявлениях бело-зеленого повстанчества.

В случае не выполнения требований ВЧК население ожидала «беспощадная расправа»: 1) станицы и аулы, которые укрывали бело-зеленых, должны были быть уничтожены, а взрослое население расстреляно; 2) все лица, оказывающие то или иное содействие повстанцам, – расстреляны; 3) родственники повстанцев, взятые на учет, в случае продолжения повстанчества должны были быть арестованы и расстреляны; 4) в случае массовых выступлений станиц и городов ВЧК грозила красным классовым террором, уничтожением за каждого убитого красноармейца или советского работника сотен лиц, «принадлежащих к буржуйным слоям».[217]

9 марта 1921 г. член Реввоенсовета IX Кубанской армии Эпштейн санкционировал взятие заложников в 20 населенных пунктах Кубанской области. В Славянском отделе заложников планировалось взять в ст-цах Новонижестебиевской, Старо-джермовской, Степной и Ивановской. В Ейском отделе – в г. Ейск и ст-цах Новоминской, Староминской, Албанской. В Майкопском отделе – в г. Майкоп и в ст-це Кубанская. В Баталпашинском отделе – в г. Баталпашинск и ст-це Темнолеской. В Кавказском отделе – в ст-цах Усть-Лабинсхой и Тихорецкой. В Краснодарском отделе – в станицах Эриванской, Бахдиске и, Сисловой, Мартанской, Бжедуховской и Кущевке.[218]

Спустя неделю Революционным военным советом IX Кубанской армии и Кубано-черноморским областным исполкомом было утверждено взятие заложников, что нашло свое отражение в секретном приказе № 393 от 15 марта 1921 г. В документе, в частности, отмечалось:

РВС и КЧО ИКС приказывает:

1) начдивам и военкомдивам и командиру Кубанской отдельной стрелковой бригады (в пределах их районов) и отдельским исполкомам, по взаимному соглашению, немедленно взять из станиц, хуторов и аулов, оказывающих поддержку бело-зеленым бандитам, заложников из кулацких элементов;