Проблемы истории массовых политических репрессий в СССР - [2]

Прежде всего, исследователей привлекла суперзасекреченная проблема последствий голода 1932-1933 гг. и связанных с ним людских жертв. Эта проблема рассматривается в работах В.П. Данилова, И.Е. Зеленина, Н.А. Ивницкого[1] и других исследователей. Из зарубежных изданий обращают на себя внимание работы С. Уиткрофта и Р. Дэвиса.[2] Подсчетами людских потерь занимались в эти годы С. Максудов и Д. Конквест.[3]

Большое значение имеют региональные исследования, основанные на материалах местных архивов и позволяющие определить географию голода на территории собственно России (тогда РСФСР).

Региональные исследования ведутся В.В. Кондрашиным по Поволжью, Е.Н. Осколковым по Северному Кавказу, В.А. Исуповым по Сибири, Г.Е. Корниловым по Уралу.[4] Результаты их нашли отражение в работах историографического плана (Н.А. Араловец).[5]

Людские потери вследствие голода в Казахстане и Киргизии, тогда входивших в состав РСФСР, исследуются Ж.Е Абылхежиным. М.К. Козыбаевым. М.Б. Татимовым, А.И. Алексеенко, Ш. Батырбаевой.[6]

Демографические последствия голода в Украине рассматриваются С.В. Кульчицким, А.Л. Перковским, С.И. Пирожковым[7] и др.

Трудами этих историков-демографов выявлена сегодня достаточно полно география голода, охватившая население страны в 1932-1933 годах. Это – основные зерновые районы СССР – Украина, Северный Кавказ, Нижнее и Среднее Поволжье, значительная часть Центрально-Черноземной области, Казахстан, Западная Сибирь, Южный Урал.

В изданных в последнее время работах украинских исследователей показано, что от голода пострадали в Украине более других Киевская и Харьковская области, тяжело отразился голод на населении Днепропетровской и Одесской областей, менее других пострадали от голода Черниговская и Донецкая области, хотя и там фиксировалось повышение смертности.[8]

В РСФСР голод охватывал обширную территорию. Значительные потери от голода понесли большинство районов Кубани, Дона и Ставрополья. В Поволжье наиболее высокие показатели смертности от голода фиксировались в Саратовской и Самарской (Куйбышевской) областях, Автономной Республике Немцев Поволжья. От голода пострадало население Сталинградской (Волгоградской), Оренбургской, Пензенской областей. Голод охватывал часть Уральской области – территорию современной Курганской области, юг современной Свердловской области и часть Челябинской области. В Западно-Сибирском крае – от голода пострадало население современного Алтайского края, а также юг современной Новосибирской области, южная часть Омской области. Пострадали от голода Восточная Сибирь и Дальний Восток.

Большие потери понесло в голодные годы население Казахстана.

Голод затронул земледельческие районы Киргизии.

География голода прослеживается даже по переписям 1937 и 1939 годов, хотя со времени этого бедствия прошло уже несколько лет. Убыль населения видна отчетливо в пострадавших от голода районах, не успевших восстановить численность потерянного населения, несмотря на высокую рождаемость, после запрещения абортов (1936 год). В Саратовской области от 1926 к 1937 г. число жителей уменьшилось на 23%, в Республике Немцев Поволжья – на 14,4%, в Куйбышевской области – на 7,7%, в Курской – на 14,3%. и т. д. (См. таблицу 1). Прежде всего, следы потерь видны на сельском населении. Отток мигрантов в города лишь частично объясняет причины этой убыли, тем более что часть промышленных объектов строилась вне городской черты, и там же размещались строители и промышленные рабочие. Не стоит при этом забывать, что в значительной мере именно голод и разорение хозяйства привели к тому, что крестьяне бросали деревни и уходили на строящиеся промышленные объекты.

При подведении итогов переписи 1939 г. было указано «сверху» «замаскировать» убыль населения в этих регионах. Теперь уже известно, что в рамках переписей 1937 и 1939 гг. были проведены секретные спецпереписи заключенных. В 1939 г. было предписано переписные листы без адресной части (т.е. на заключенных) «мелкими пачками» перераспределить из мест заключения в районы, пострадавшие от голода. Таким образом, из лагерей, расположенных в Приморско-Хабаровском крае, Бурят-Монгольской, Карельской и Коми АССР, Архангельской, Новосибирской, Свердловской областях, было переслано в ЦУНХУдля перераспределения 759,7 тыс. переписных листов на заключенных.[9]

Сохранились и адреса, по которым перераспределялись переписные листы с указанием их количества (См. Всесоюзная перепись населения 1939 года: основные итоги. Ч.1.М.1992; 4.2. СПб. 1999). Эти материалы частично опубликованы нами.

Для районов, где не было особо экстремальных условий, средняя величина приписки была равна 2,1%.[10]

В районах же массового выселения, голодного вымирания (Среднее Поволжье, Северный Кавказ, некоторые районы Нижнего Поволжья Центрального Черноземья) процент приписки значительно увеличивался, превышая порой 10%.[11]

В период репрессий потери мужского населения были выше, чем женского, равно как и во время коллективизации и форсированной индустриализации. Поскольку мужская смертность возросла значительно больше, чем женская, соответственно и приписка к мужскому населению была большей. Так, в целом по РСФСР приписка к мужскому населению составляла 2,8%, а к женскому – 1%.