Проблемы индийского теизма: философско-компаративный анализ - [69]
Тапас/аскеза понимаются в Индии не только в качестве воздержания и упражнений для тела, закаливании плоти и т. п., но и в плане (само)созерцания, сосредоточенности мысли, «психотренинга», воплотившихся впоследствии в йоге. Это сосредоточенное размышление и созерцание, то есть тапас, тоже имеет характер священнодействия, и некоторыми учеными (например, В. С. Семенцовым) оно даже рассматривается как гипотетический источник самой философии.[316] И подобно тому, как тапас/аскеза имеют и телесное, и ментальное содержание, также и космогоническая божественная жертва имеет двоякие плоды: «связку сущего и не-сущего», духа и плоти. Обратимся к внутреннему для самого шрути толкованию «Насадии» в «Шатапатха-брахмане» (X.5.3.1). Здесь разворачивается понимание космогенеза как божественного жертвоприношения, высшим видом которого признается уже не сакральное рассечение тела Пуруши, а жертвоприношение мыслью (пер. В. Шеворошкина):
«Поистине вначале это как бы не было ни не-сущим, ни сущим. Вначале это поистине как бы было и как бы не было. Это было лишь мыслью. Поэтому мудрецом сказано: «Не было тогда ни не-сущего, ни сущего». Ибо мысль как бы не есть ни сущая, ни не-сущая. Она, мысль, будучи созданной, пожелала стать явной… Она искала атман. Она предалась тапасу. Она увидела тридцать шесть тысяч огней [своего] атмана, лучи, состоящие из мысли, сложенные мыслью. Они были разожжены лишь мыслью… Мыслью совершались на них жертвоприношения… То, что совершается обычно во время обряда жертвоприношения… было совершено одной лишь мыслью. Столь велико развертывание мысли, столь велико творение мысли в отдельном… Тридцать шесть тысяч огней, лучей; из них каждый отдельно столь велик, сколь велик был тот прежний [огонь]. Эта мысль создала речь. Она, речь, будучи созданной, пожелала стать явной… Она искала атман. Она предалась тапасу…».[317] Далее этот цикл повторяется, и речь создает таким же образом дыхание, оно – зрение, оно – тем же способом рождает слух, он – действие, оно – огонь. «Они же, эти огни, поистине разводятся знанием. Оно, знание, будучи созданным, пожелало стать явным… Оно искало атман. Оно предалось тапасу… Столь велико развертывание знания, столь велико творение знания в отдельном… Тридцать шесть тысяч огней, лучей… Лишь посредством знания складываются они для того, кто знает это».[318]
Так, можно сказать гностически, завершается этот отрывок.
То, что приносит здесь себя в жертву, в позднейшей религиозно-философской герменевтике, прежде всего в веданте, будет обозначено как атман-Брахман, то етсь Божественный Первопринцип, обладающий свойствами бытия, сознания и блаженства (сат – чит – анада) и созидающий эти миры своим могуществом, приобретенным в данном ритуальном действии. О космогонической жертве Брахмана такого же характера повествуется и в смрити. Классический пример тому – IV глава «Бхагавадгиты», которая называется похожим образом «Йога жертвы Брахмо», и «Брахмо» здесь – не имя личного Бога Брахмы/Брамы, а слово среднего рода, обозначающее безличного Брахмана, который многоразличным образом создает и вкушает жертву (IV.24; пер. В. Семенцова):
«В жертвенном акте-Брахмане приношение – также Брахман
приносится в жертву Брахманом на огне энергии Брахмана.
Кто созерцает действие Брахмана, тот достигает Брахмана».[319]
Гита подробно не раскрывает внутреннего содержания Божественной жертвы, возможно, потому, что это есть, так сказать, «общее место» для шрути и смрити. С точки зрения этиологии такая высшая, небесная, жертва Брахмо/Брахмана является моделью, образцом не только для всякого земного ритуала, но и для нравственного и социального поведения человека, осмысляемого здесь как жертвенное, бескорыстное служение, избавляющее от сетей кармы (найшкармья) и, с другой стороны, как проявление любви к Богу (бхакти). Данное положение является, по сути, главным выводом Гиты. Высшая жертва Брахмана, задаваемая Гитой как аналог всех ритуалов, описывается от имени прародителя-демиурга Праджапати (III.5; 8–12; пер. Б. Смирнова):
«Ведь никто никогда даже на миг не пребывает без действий,
Ибо все действия он производит невольно, в силу качеств, рожденных природой…
Необходимое дело свершай: лучше бездействия дело…
Дела, совершенные не ради жертвы, – оковы для мира…
Создав вместе с жертвой твари, некогда рек Праджапати:
Размножайтеся ею… ею богов ублажайте, да ублажат вас боги.
Вор, кто дар принимая, не возвращает дарами».[320]
Таким образом, Высшая Божественна жертва в метафизике брахманизма имеет не просто космогонический, но и социально-этический и даже сотериологический характер.
В рассмотренных архетипах космогонического жертвоприношения безличное или обезличенное Божество свою часть отдает для мироздания, что образует панентеистическую модель соотношения Божества и мира. Жертва Брахмана и Брахману дополняется принципом космогонического рождения мира, и в Гите эти два типа космогоний выступают в единстве.
1.2. Принцип рождения мира из Божественной сущности
Для метафизики индийских религий одной из распространенных форм эманативной космогонии является принцип рождения мира из существа Божества или Сверхсущего. Если в дофилософский период этот принцип выглядит устойчивой мифологемой или архетипом рождения, зачатия и подобное, то в философских школах он получает специфическое категориальное выражение. По существу признаки рождения мира и его эманации из существа Божества совпадают. Обратимся к Гите, где собственно космопорождение описано так (пер. В. Семенцова):
В книге представлено исследование формирования идеи понятия у Гегеля, его способа мышления, а также идеи "несчастного сознания". Философия Гегеля не может быть сведена к нескольким логическим формулам. Или, скорее, эти формулы скрывают нечто такое, что с самого начала не является чисто логическим. Диалектика, прежде чем быть методом, представляет собой опыт, на основе которого Гегель переходит от одной идеи к другой. Негативность — это само движение разума, посредством которого он всегда выходит за пределы того, чем является.
В Тибетской книге мертвых описана типичная посмертная участь неподготовленного человека, каких среди нас – большинство. Ее цель – помочь нам, объяснить, каким именно образом наши поступки и психические состояния влияют на наше посмертье. Но ценность Тибетской книги мертвых заключается не только в подготовке к смерти. Нет никакой необходимости умирать, чтобы воспользоваться ее советами. Они настолько психологичны и применимы в нашей теперешней жизни, что ими можно и нужно руководствоваться прямо сейчас, не дожидаясь последнего часа.
На основе анализа уникальных средневековых источников известный российский востоковед Александр Игнатенко прослеживает влияние категории Зеркало на становление исламской спекулятивной мысли – философии, теологии, теоретического мистицизма, этики. Эта категория, начавшая формироваться в Коране и хадисах (исламском Предании) и находившаяся в постоянной динамике, стала системообразующей для ислама – определявшей не только то или иное решение конкретных философских и теологических проблем, но и общее направление и конечные результаты эволюции спекулятивной мысли в культуре, в которой действовало табу на изображение живых одухотворенных существ.
Книга посвящена жизни и творчеству М. В. Ломоносова (1711—1765), выдающегося русского ученого, естествоиспытателя, основоположника физической химии, философа, историка, поэта. Основное внимание автор уделяет философским взглядам ученого, его материалистической «корпускулярной философии».Для широкого круга читателей.
В монографии на материале оригинальных текстов исследуется онтологическая семантика поэтического слова французского поэта-символиста Артюра Рембо (1854–1891). Философский анализ произведений А. Рембо осуществляется на основе подстрочных переводов, фиксирующих лексико-грамматическое ядро оригинала.Работа представляет теоретический интерес для философов, филологов, искусствоведов. Может быть использована как материал спецкурса и спецпрактикума для студентов.
В монографии раскрыты научные и философские основания ноосферного прорыва России в свое будущее в XXI веке. Позитивная футурология предполагает концепцию ноосферной стратегии развития России, которая позволит ей избежать экологической гибели и позиционировать ноосферную модель избавления человечества от исчезновения в XXI веке. Книга адресована широкому кругу интеллектуальных читателей, небезразличных к судьбам России, человеческого разума и человечества. Основная идейная линия произведения восходит к учению В.И.