Проблемы генезиса китайского государства - [114]

Феодальная лестница периода Чуньцю состояла, как это обычно бывает, из нескольких ступеней. Во главе ее находился чжоуский ван («сын Неба»), чей сюзеренитет был номинальным, но формально сохранялся и даже строго соблюдался, в первую очередь самими его вассалами, правителями царств, включая и гегемонов-ба. Главы уделов-кланов, цины, были вассалами правителей царств, а служившие под их началом да-фу считались вассалами цинов. Еще ниже рангом стояли чиновники-ши, но реально они служили не столько да-фу, сколько тем же цинам, а то и правителям царств.

Генеральный принцип феодальной иерархии и вассалитета «вассал моего вассала — не мой вассал», столь отличный от принципа централизованной администрации с ее строгим бюрократическо-иерархическим соподчинением, так наглядно проявлявшим себя на протяжении всей истории Китая, был характерен прежде всего только и именно для Чуньцю, когда он действовал практически безотказно и на каждом шагу. В рамках удела-клана сплоченность вокруг его главы была абсолютной. Если клан шел войной — даже на правителя, как то было в Цзинь или в Чу,— шли все. Если подвергался опале или уничтожался глава клана, вместе с ним гибли его помощники и подданные, а в некоторых царствах строгие законы предусматривали уничтожение вместе с виновным трех линий его родственников — сань-цзу (родня по матери и родня по жене, кроме родни по отцу), что, в частности, практиковалось в Цинь на рубеже VIII—VII вв. до н. э., в момент серьезного политического кризиса [296, гл. 5, с. 88; 69, с. 20—21]. Другими словами, в качестве вассала по отношению к правителю царства выступал лишь глава удела-клана, чьи помощники и подданные идентифицировались с ним и были его вассалами и слугами. Аналогичной была картина и на более высоком уровне. Правители царств формально считались вассалами вана и обычно исполняли связанные с этим немногочисленные, а в VIII—VI вв. до н. э. уже совсем не обременительные обязательства, в основном в сфере ритуала. Но на лояльность и какие-либо обязательства глав уделов-кланов в этих царствах «сын Неба» рассчитывать не мог: главы кланов были вассалами только в пределах своего царства и только по отношению к своему правителю — вне зависимости от того, обладал он реальной властью или был лишь марионеткой в руках сильнейших из своих вассалов.

Одним из важных чжоуских институтов является инвеститура, практика которой в Китае восходит к Шан-Инь и уж во всяком случае к началу Чжоу. Но существенно, что в Чуньцю акт инвеституры постепенно терял значение в силу того, что лестница вассально-иерархических связей функционировала в автоматическом режиме: преемственность на уровне каждой ступени осуществлялась по принципу наследования, практически без последующего утверждения со стороны сюзерена, что было результатом ослабления реальной власти на уровне правителей-сюзеренов как в рамках Чжоу в целом, так и в царствах. Разумеется, за право наследования нередко шла жестокая внутренняя борьба, но вопрос решался именно на местном уровне, без вмешательства сверху, что лишний раз свидетельствует о ситуации феодальной раздробленности. Впрочем, рассмотрим эту проблему более подробно.

Право на власть и претензии на власть. Право на власть на уровне каждой из трех высших ступеней вассально-иерархической лестницы зависело от степени генеалогического родства. На трон «сына Неба», как и на престолы правителей царств, могли претендовать и обычно претендовали лишь самые близкие родственники правителя, его братья и сыновья, реже дядья, кузены или внуки. Примерно так же обстояло дело и на уровне удела-клана. Существенно, что принцип примогенитуры, как правило, строго не соблюдался. И хотя у старшего сына всегда были лучшие шансы на наследование, практически свои претензии выдвигали и остальные, во всякой случае те, кто обладал достаточным честолюбием, энергией и мог рассчитывать на поддержку. Можно сказать и определеннее. Едва ли не большинство острых политических конфликтов и сопровождавшихся убийствами интриг возникало именно из-за борьбы за власть, за престол. Весьма долго ее вел клан Чэн-ши в Цзинь. Короче, но весьма жестоко протекала она после смерти цзиньского Сянь-гуна. Прибегнув к интриге, убил брата и занял его место на престоле Лу в 711 г. до н. э. Хуань-гун. Один за другим погибали от рук своих родственников, чаще всего в результате заговоров, правители царства Сун. В жестокой борьбе за власть добился цели циский Хуань-гун. Словом, примеров много, и они так красочно и в деталях описаны в «Цзо чжуань» и «Го юй», что порой напоминают детектив.

В борьбе за престол огромную роль играли как личные амбиции и возможности претендентов, так и оказывавшаяся им со стороны влиятельных сил поддержка. В одних случаях (история чжэнского Чжуан-гуна и его брата Дуаня) активно вмешивалась мать, в других, как это, согласно «Цзо чжуань» (8 г. Вэнь-гуна), имело место в Сун в 619 г. до н. э., в центре интриги стояла бабушка правителя [313, т. 28, с. 755—756], но чаще в подобной роли выступали стремившиеся обеспечить своим сыновьям престол любимые наложницы, как в случае с цзиньским Сянь-гуном. Кроме ближайших родственников активными участниками борьбы бывали и влиятельные аристократы, и сановники, главы уделов-кланов, особенно из числа родни, т. е. представителей коллатеральных линий. Борьба за власть бывала жестокой, ибо проигравший терял обычно все, подчас и жизнь, а победитель приобретал власть и влияние, которые он делил со своими помощниками. В Цзинь вместе с Чжуя Эром (Вэнь-гуном) к власти пришли те, кто поддерживал его; именно они стали родоначальниками новых неродственных кланов. Не приходится и говорить, что в тех случаях, когда власть правителей была слабой, как, например, в Лу, наследники назначались по воле таких влиятельных сановников, как руководители удела- клана Цзи.