Проблемы генезиса китайского государства - [113]

В записях «Цзо чжуань» и «Го юй» можно найти немало красочных описаний всех этих и многих других аналогичных событий, сопровождаемых дидактическими нравоучениями и оценками, а порой — и стремлением вникнуть в суть и детали интриги, обнаружить явные и скрытые мотивы действующих лиц (обида, ревность, зависть, честолюбие, властолюбие и т. п.). Многие из них дают богатый материал для анализа эпохи. Однако воспроизвести весь этот иллюстративный материал нет ни возможности, ни необходимости. Для нас важен сам процесс, его движущие импульсы. Суть же их до предела однозначна: каждое из чжоуских царств VIII—VI вв. до н. э. представляло собой арену ожесточенных междоусобиц между влиятельными кланами, административная власть и реальное могущество которых зависели от силы тех уделов, на которые они опирались, которые были их вотчиной.

Чем крупнее был удел и чем более энергично в связи с ростом могущества и влияния расширялась его первоначальная территория, в том числе и за счет включения в нее земель неудачливых соперников, тем сложнее, естественно, становилась задача управления им. Это с особой очевидностью сказалось в конце периода Чуньцю, когда ожесточенные междоусобицы VI—V вв. до н. э. привели как к сокращению общего числа уцелевших феодальных кланов, так и к резкому территориальному увеличению их вотчин. Следует заметить, что с увеличением размеров и усложнением внутренней структуры уделы-кланы — как то было и с уделами-царствами за два-три века до того — структурно изменялись, теряли свою цельность и стройность, а патриархально-клановая солидарность все чаще и все более определенно отступала под ударами внутренних междоусобиц, споров, соперничества. Другими словами, и на этом уровне социально-политической структуры чжоуского Китая, по меньшей мере с рубежа VII—VI вв., начала давать себя знать та же феодальная раздробленность со всеми присущими ей аксессуарами, о чем свидетельствуют записи «Цзо чжуань» о внутренних распрях в кланах Шу и Цзи в середине VI в. до н. э. [187, т. 5, с. 604, 640] в Лу, о раздорах во всесильном сунском клане Хуа [90, ч. 3, с. 332] и др.

Феодализм в чжоуском Китае

Проблема феодализма и феодальных институтов в древнем Китае весьма серьезна. Речь не о том, можно ли подогнать реальную историю под параграфы социологической схемы наподобие того, как это нередко делали в КНР. В первой главе было достаточно сказано о закономерностях и особенностях социально-экономической структуры неевропейских докапиталистических обществ, чтобы не возвращаться здесь к проблеме феодализма как формации. Но о феодализме не только можно, но и должно вести речь, разумеется имея в виду используемую в марксистской социологии трактовку этого термина в широком смысле слова, т. е. преимущественно социально-политический аспект понятия, те идеи и институты, которые издавна использовались в обществоведении для характеристики именно феодальной структуры (см., в частности, [35, вып. 2, с. 424—429]).

Специалисты-синологи подходят к проблеме феодализма в древнем Китае весьма осторожно, пытаясь прежде всего оговорить и обосновать правомочность использования самого термина и всего следующего за ним шлейфа понятий И категорий для характеристики чжоуского периода (по отношению к Шан-Инь он используется редко, хотя такое и случается [103, с. 202— 206]). Тем не менее сам факт не подлежит сомнению (что находит отражение в историографии [116, с. ЗГ7—387; 261, с. 118— 126]) и доминирует при анализе [162], хотя изредка и демонстративно отрицается [90, ч. 3, с. 113]. На мой взгляд, который я уже высказывал [24], политическая, социальная и административная структура Китая в Чуньцю может быть адекватно понята и точно охарактеризована в «феодальной» интерпретации (разумеется учитывая приведенные оговорки относительно содержания понятия). Более того, никогда в истории Китая феодальная структура не заявляла о себе столь громко и явственно, как это было в VIII—VI вв. до н. э.

Пройдя длительный период вызревания и становления в период Западного Чжоу, институты которого складывались на шан-иньской основе и лишь понемногу приобретали новые черты и свойства, характерные для удельной структуры, феодальные нормы и принципы в VIII—VI вв. до н. э. уже убедительно демонстрировали свою зрелость, свойственную раннегосударственным образованиям, развивавшимся под влиянием господства системы уделов в политической администрации, особенно в эпоху дезинтеграции и упадка центральной власти. Остановимся на основных аристократических институтах и принципах, господствовавших в Чуньцю.

Иерархия и вассалитет как нормативные институты восходят к Шан-Инь. Но если в Инь и начале Чжоу они были функцией норм конического клана и патримониализма, так что именно личностно-родственные связи, основанные на степени генеалогического родства, определяли ранг, титул, должность и вообще место человека в системе социальной иерархии, то в VIII—VI вв. до н. э. ситуация изменилась. В системе феодальных уделов-кланов решающим моментом стало уже не родство, хотя оно продолжало играть важную роль, а политическое могущество и влияние, которые и определяли место удела-клана и его главы на иерархической лестнице, степень причастности его к реальной власти в царстве.