Проблемы генезиса китайского государства - [103]
Согласно «Мэн цзы», вассалы также были обязаны периодически наносить визиты верности с отчетом о положении дел в уделах [292, с. 72, 495]. И действительно, вассалы с подарками, данью и просто визитами вежливости, согласно гл. «Ло-гао» «Шу дзин», довольно часто посещали ставку вана и уж во всяком случае не забывали о подношениях, за регулярностью поступления которых призывали следить сами чжоуские правители [333, т. 4, с. 544; 175, с. 51]. Это касалось и той части варварской периферии внешней зоны, которая поддерживала связи с Чжоу и признавала сюзеренитет вана. В надписи «Дзунчжоу чжун» сказано, что главы 26 образований южных и восточных И прибыли в Цзунчжоу [272, т. 6, с. 51а]. Конечно, все подобные визиты были скорее спорадическим, даже чрезвычайным явлением, нежели регулярной практикой. Но они способствовали консолидации власти вана, укреплению связей его с вассалами и союзниками, выработке реальной оценки его положения и возможностей, определению текущих задач и прочим политическим акциям.
Наконец, весьма важным рычагом контроля центра за положением на местах была традиционная, восходящая к глубоким временам седой древности практика реципрокности, проявлявшаяся в данном случае в щедрости правителя по отношению к его вассалам. Пышные пиры, богатые ритуальные жертвоприношения и щедрые подарки и раздачи вана, а также его жены был существенным элементом, поддержания престижа правителя, чей статус стоял недосягаемо высоко. Описания этих пиров и ритуалов даны в песнях «Ши цзин» (№ 282, 283 и др.) [76, с. 429—430 и сл.], о подарках упоминается в надписях. К числу престижных подарков, оценивавшихся как проявление щедрости и великодушия вана, можно отнести также и такие прерогативы, как право на знамя, колесницу, регалии, ценную утварь и прочие символы расположения вана, которые тщательно перечисляются в надписях о пожалованиях. Особо ценилось знамя, бывшее символом власти правителя удела, бережно передававшееся по приказу вана в руки наследника. В надписи «Да Юй дин» среди всего прочего специально подчеркнуто: «Жалую тебе знамя твоего предка Нань-гуна» [272, т. 6, с. 34а]. О том же упомянуто в связи с инвеститурой и в надписи «Шань дин» [272, т. 6, с. 656]. И речь не только о том, что знамя дарится новому его владельцу. Суть дела в том, что таким торжественным и фиксированным в документе актом ван щедро делится с новым владельцем удела частью своих верховных прерогатив.
Тесная связь между правителем и вассалами была особенно заметной при первых чжоуских ванах, по отношению к которым владельцы уделов были не более как чиновниками, уполномоченными на местах, командирами гарнизонов в этнически чуждом окружении. Тогда эти владельцы еще далеко не были могущественными аристократами, владетельными князьями, каковыми они (по крайней мере наиболее удачливая часть их) становились позже. И получая из рук вана владение, регалии и серьезные прерогативы, они были искренне рады, благодарны и едва ли могли даже мечтать о чем-либо большем. Ряд надписей дает основание считать, что такая ситуация в начале Чжоу была нормой, что ваны активно вмешивались во внутренние дела уделов, практически еще не претендовавших, на значительную автономию.
Так, в раннечжоуской надписи «Чжун дин» идет речь о том, что ван (скорее всего Чэн-ван) жалует подчиненного своего сановника в должности тай-ши (историографа) Сюна — некоего Чжуна — участком земли, который принадлежал до сих пор Сюну. Из контекста надписи и комментария к нему явствует, что сам Сюн желал наградить своего подчиненного, но самостоятельно сделать этого не имел права [272, т. 6, с. 16]. В надписях «Кай дин» и «Доу Би гун» говорится о том, что ван лично назначает (или утверждает) в должности чжу сы-ма и цзюнь сы-ма чиновников, исполнявших соответствующие обязанности в двух разных уделах [272, т. 6, с. 57, 77—78а]. Из всех трех документов очевидно, что важные акции в уделах должны были либо осуществляться от имени вана, либо подтверждаться специальными решениями центра. Это убедительно свидетельствует об эффективности администрации вана в самом начале Чжоу.
Позже ее эффективность начала заметно снижаться вследствие усиления уделов. Происходило постепенное перемещение власти из центра на периферию, причем наиболее интенсивно оно шло, как следует полагать, в период правления безликих правителей из числа преемников Чжао-вана, живших наследием своих великих предшественников и понемногу его «проедавших». Наиболее сильные из числа последних западночжоуских ванов вроде Сюань-вана пытались, видимо, затормозить, если не обратить вспять, неумолимый процесс упадка власти вана. Однако это в конечном счете оказалось не в их силах, несмотря на то что в отдельных случаях тот же Сюань-ван мог навязать свою волю уделам, например Лу, где он сумел поставить правителем своего ставленника, который, правда, вскоре был свергнут и заменен другим [274, гл. 1, с. 8].
Словом, во взаимоотношениях вана с его вассалами на протяжении первых полутора-двух веков существования Чжоу произошли заметные изменения. Они были наиболее существенными в отношениях центра с уделами промежуточной зоны и даже еще точнее — с уделами внешнего пояса этой зоны, т. е. с пограничными уделами, располагавшимися далеко от центра Чжоу (если считать этим центром Чэнчжоу-Лои) и граничившими с племенами внешней зоны. Собственно, именно упомянутые уделы и стали вскоре определять политику чжоуского Китая. Обратим внимание на особенности их развития.
В учебнике излагается история Китая с древнейших времен до наших дней. Авторы книги — известные историки-китаеведы, преподаватели кафедры истории Китая ИСАА при МГУ. Для студентов, изучающих всемирную историю, а также для всех интересующихся историей Китая.
Книга Леонида Васильева адресована тем, кто хочет лучше узнать и понять Китай и китайцев. Она подробно повествует о том, , как формировались древнейшие культы, традиции верования и обряды Китая, как возникли в Китае конфуцианство, даосизм и китайский буддизм, как постепенно сложилась синтетическая религия, соединившая в себе элементы всех трех учений, и как все это создало традиции, во многом определившие китайский национальный характер. Это рассказ о том, как традиция, вобравшая опыт десятков поколений, стала образом жизни, в основе которого поклонение предкам, почтение к старшим, любовь к детям, благоговение перед ученостью, целеустремленность, ответственность и трудолюбие.
В книге излагается история возникновения религий Востока, показана их роль в развитии социально-экономической, политической структуры восточных обществ и их культуры. Дается характеристика христианства, ислама, индуизма, буддизма и других религий.
Предлагаемое издание принадлежит к числу учебников нового поколения, свободных от идеологической заданности. История Востока излагается с глубокой древности и до сегодняшнего дня в рамках единой авторской концепции. Смысл ее в том, что традиционный Восток структурно отличен от Западной Европы со времен античности.В первом томе рассматривается история древних и средневековых (до начала XIX в.) государств и обществ Азии и Африки. Дается анализ общих закономерностей развития Востока, много внимания уделяется традициям, особенностям религии и культуры разных народов.Рецензенты: кафедра истории стран Ближнего и Среднего Востока Института стран Азии и Африки при МГУ им.
Том I трехтомника «Древний Китай» посвящен истории возникновения в бассейне Хуанхэ древнейших очагов цивилизации и государственности (Шан, Западное Чжоу). В книге даются краткий очерк предыстории Китая, а также характеристика древнекитайских источников и истории изучения китайских древностей.
ВАСИЛЬЕВ Леонид Сергеевич — доктор исторических наук, профессор, ведущий научный сотрудник Института востоковедения АН СССР.Статья написана для цикла Исторические Портреты.
В книге финского историка А. Юнтунена в деталях представлена история одной из самых мощных морских крепостей Европы. Построенная в середине XVIII в. шведами как «Шведская крепость» (Свеаборг) на островах Финского залива, крепость изначально являлась и фортификационным сооружением, и базой шведского флота. В результате Русско-шведской войны 1808–1809 гг. Свеаборг перешел к Российской империи. С тех пор и до начала 1918 г. забота о развитии крепости, ее боеспособности и стратегическом предназначении была одной из важнейших задач России.
Одними из первых гибридных войн современности стали войны 1991–1995 гг. в бывшей Югославии. Книга Милисава Секулича посвящена анализу военных и политических причин трагедии Сербской Краины и изгнания ее населения в 1995 г. Основное внимание автора уделено выявлению и разбору ошибок в военном строительстве, управлении войсками и при ведении боевых действий, совершенных в ходе конфликта как руководством самой непризнанной республики, так и лидерами помогавших ей Сербии и Югославии.Исследование предназначено интересующимся как новейшей историей Балкан, так и современными гибридными войнами.
Дмитрий Алексеевич Мачинский (1937–2012) — видный отечественный историк и археолог, многолетний сотрудник Эрмитажа, проникновенный толкователь русской истории и литературы. Вся его многогранная деятельность ученого подчинялась главной задаче — исследованию исторического контекста вычленения славянской общности, особенностей формирования этносоциума «русь» и процессов, приведших к образованию первого Русского государства. Полем его исследования были все наиболее яркие явления предыстории России, от майкопской культуры и памятников Хакасско-Минусинской котловины (IV–III тыс.
Книга представляет собой исследование англо-афганских и русско-афганских отношений в конце XIX в. по афганскому источнику «Сирадж ат-таварих» – труду официального историографа Файз Мухаммада Катиба, написанному по распоряжению Хабибуллахана, эмира Афганистана в 1901–1919 гг. К исследованию привлекаются другие многочисленные исторические источники на русском, английском, французском и персидском языках. Книга адресована исследователям, научным и практическим работникам, занимающимся проблемами политических и культурных связей Афганистана с Англией и Россией в Новое время.
Что произошло в Париже в ночь с 23 на 24 августа 1572 г.? Каждая эпоха отвечает на этот вопрос по-своему. Насколько сейчас нас могут устроить ответы, предложенные Дюма или Мериме? В книге представлены мнения ведущих отечественных и зарубежных специалистов, среди которых есть как сторонники применения достижений исторической антропологии, микроистории, психоанализа, так и историки, чьи исследования остаются в рамках традиционных методологий. Одни видят в Варфоломеевской ночи результат сложной политической интриги, другие — мощный социальный конфликт, третьи — столкновение идей, мифов и политических метафор.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.