Проблемы генезиса китайского государства - [101]

Есть некоторые основания считать, что он был не чжоусцем, а принадлежал к той части иньских высокопоставленных чиновников, которые пошли на службу к победителям и с помощью своих знаний и талантов пытались сделать карьеру. Из надписей явствует, что Не Лин был близким сотрудником Мин-гуна (старшего сына Чжоу-гуна, владельца удела Лу), что он ведал канцелярией, вел основные записи и что за успешное выполнение столь ответственной работы получал поощрения. В одной из надписей сказано, что он вместе со своим шефом направился в Лу. В другой («Лин гуй») — что супруга вана пожаловала ему за заслуги «десять связок раковин, десять цзя (семейно-клановых групп) чэнь, сто жэнь-ли (людей) [272, т. 6, с. 36]. В наиболее пространной надписи «И хоу Не гуй» говорится, что Не Лин удачно выполнял поручения вана и в результате стал владельцем удела, причем обстоятельства пожалования ему удела описаны весьма подробно [329, с. 63—65; 116, с. 403— 405].

Обилие надписей, описывающих детали карьеры Не Лина, их обстоятельность, не идущая ни в какое сравнение с лаконизмом записей о пожаловании уделов близким родственника чжоуских правителей, говорят о том значении, которое придавал письменной фиксации своих прав и привилегий сам Не Лин. Это объясняется, видимо, тем, что, во-первых, Не Лин имел менее значительный статус и для него было весьма существенным закрепление каждого своего шага вверх. А во-вторых, будучи мастером письма, знатоком канцелярского дела, и носителем соответствующих иньских традиций (быть может, также и соответствующих профессиональных знаний), он, вероятно, привык к составлению необходимых документальных текстов, что и было; им реализовано в столь важные для его карьеры моменты [75]. Как бы то ни было, но профессиональная деятельность Не Лина оказала, видимо, определенное воздействие на отношение к роли фиксации статуса в документах. Это было связано, возможно, и с тем, что к тому времени представители первого поколения владельцев уделов, получавших их из рук первых чжоуских правителей без особого церемониала, лишних слов и документов, начинали сходить со сцены. Вставал вопрос о наследовании, не всегда, по-видимому, решавшийся гладко, без сложностей и конфликтов. Вполне естественно, что проблеме формальных норм и документированного закрепления права на наследство стали уделять большее внимание, нежели прежде. И вот здесь-то опыт Не Лина стал достаточно широко распространяться.

В надписях стали более пространно описываться церемониальные обряды, сопровождавшие момент инвеституры, т. е. утверждения правителем права на наследование отцовского удела. Соответственно, видимо, большее внимание стало уделяться и самому этому акту, приобретавшему все большую ритуальную и политическую значимость, о чем, в частности, свидетельствует обширная надпись «Да Юй дин», преамбула которой, рассказывающая о Вэнь-ване и «мандате Неба», уже приводилась. В основной части текста идет конкретно-деловое описание, связанное с введением Юя во владение его уделом. На церемонии, состоявшейся в Цзунчжоу, лично возглавлявший ее Кан-ван, сын Чэн-вана, обратился к Юю с речью, в которой призывал нового владельца удела быть достойным преемником его предка Нань-гуна и, следуя примеру своих предшественников, оказывать помощь вану в управлении страной и в надзоре за варварами жун. В заключительной части текста перечислялось все пожалованное: «Жалую тебе ритуальные сосуды, парадную одежду, колесницу и лошадей. Жалую тебе управителей уделом четырех чиновников-бо, жэнь-ли от конюших (колесничих?) до крестьян (шу-жэнь) 659 человек. Жалую тебе управителей варварами-и 13 чиновников-бо из числа подданных (чэнь) вана, людей (жэнь-ли) 1050 человек. [Жалую]... земли...» [272, т. 6, с. 34].

Из текста надписи вытекает, что новый владелец удела получил право владеть всеми теми знаками отличия (сосуды, одежда, колесница), землями и проживающими на них людьми (включая поставленных над ними чиновников-управителей), которые принадлежали его предшественнику. Вместе с уделом, правами и регалиями новый владелец унаследовал и обязанности, о которых в тексте надписи сказано достаточно четко: держать под строгим контролем соседей-варваров и оказывать помощь в управлении страной. И эти обязанности Юю с честью выполнял, о чем свидетельствует текст другой надписи, «Сяо Юй дин», повествующей о событиях, связанных с его военными походами и успехами: в одном из крупных сражений он одержал победу над значительными силами — видимо, над коалицией соседних племен — убив 4802 и взяв в плен 13081 человека [272, т. 6, с. 35].

Таким образом, уже с появлением, первых записей об инвеституре в текстах и в политической традиции Чжоу был четко определен принцип взаимных связей вана с его вассалами: ван жалует удел и связанные с этим статус, права и привилегии, в обмен на что вассалы из числа владельцев уделов обязаны нести военную и административную службу и подносить сюзерену-вану дань и подарки. Однако четко был определен в начале Чжоу лишь сам принцип, причем и он был далек от абсолютной обязательной нормы и давал широкий простор для вариаций, что следует специально подчеркнуть, поскольку при характеристике системы взаимоотношений между ваном и его вассалами в Чжоу подчас руководствуются данными идеализированных дидактических схем из «Чжоу ли», «Ли цзи» и «И ли», составленных в конце Чжоу или в Хань и ставивших своей целью воспеть идеальную структуру древности. В частности, это касается проблемы титулов и иерархии, имеющей прямое отношение к тому, о чем идет речь.