Пробирка номер восемь - [23]

Аня живо себе представляла — вот они с Феликсом подъезжают к двери, вот выходят, она нарочно решила приехать на десять минут позже всех. Стол накрыт, по всему первому этажу разносится запах еды. Пахнет хлебом, крутыми яйцами, огурцами … Все на них смотрят, на них с Феликсом вдвоем, но особенно на нее. «Все бабушка, бабушка …» Кто особо смотрит на бабушку. Бабушка есть бабушка и какая разница, как она одета. А вот она им покажет бабушку! Ане даже казалость, что ее фигура нисколько в худшую сторону не отличается от Катькиной и Лидкиной … Как все-таки несправедливо: девочки видели ее молодой и привлекательной, но они ее такой давно не помнят. Так и запомнили бы «бабушкой», которой простительно… Бывают и похуже.

Аня вышла из спальни и остановилась наверху лестницы. Феликс совершенно готовый, ждал ее внизу:

— Фель, ну как я?

— Анька! Обалдеть! Ты прямо, как раньше стала. Я с ума по тебе схожу.

— Ну, не надо преувеличивать. Как раньше — уже никогда не выйдет. Но, и так ничего. Да?

— «Ничего» — это не то слово. Ты же сама себя видишь в зеркало. Не прикидывайся, что не видишь. Выглядишь потрясающе!

— А платье мне как? Нормально?

— Анечка, платье блеск. Я на тебя смотрю почти, как в ту ночь, когда мы познакомились. Какое у тебя было платье. Я его и сейчас помню. Ты готова?

— Подарок взял?

— Взял, взял. Поехали. Выходи, садись, я закрою. Бедный наш Ляленькин … один бедняжка остается.

Про Лялелькина Ане было неинтересно. Они поехали и она вся была в ожидании встречи с ребятами. Конечно, ее каждый видел, но вот так во всей красе, в красивой одежде — это было в первый раз. На полу машины лежал букет роз для Лиды. Аня вдруг почувствовала себя счастливой. Она видела, что Феликс мучается на работе, что ему тоскливо, что он за нее наволновался, когда ходили к врачу, потом его тревога частично прошла, но не до конца. Да, что за нее волноваться? Девчонки жили своей жизнью, и все вместе они бывали не так уж часто. Но, счастье, Аня знала, просто не может длится долго, от нескольких минут до нескольких часов. И это все! Оно и ощущается счастьем только потому что коротко. Если бы ощущение длилось дольше, к нему бы привыкали, и острота переживания терялась бы.

Когда они вошли, все получилось не совсем так, как Аня планировала и представляла. Оказывается все сгрудились во дворе, а Олег с Лешей жарили мясо. На них с Феликсом никто не обратил особого внимания. Пришлось выходить во двор, и это снижало эффект платья, которое было не для улицы, а для гостиной. И все-таки девчонки немедленно обратили на наряд внимание. Платье им понравилось. Подходили и даже щупали. «Вот, дуры-то — думала Аня. Дело не платье, а во мне. Но они этого пока не видят». Ничего дойдет до них, позже. «Выглядит, ведь, все вместе: я и моя фигура, платье на фигуре, макияж, волосы, туфли».

Сели за стол. Аня по-привычке решила есть предельно мало, и практически не пить. И однако … все-таки все попробовала, понемножку. Лидка — молодец. Умеют ее девочки готовить, принять гостей. Повезло мужикам, Анино ощущение радости не проходило. Тосты, смех, шуточки. Дети куда-то ушли. Феликс сидел с ней рядом и доливал в ее рюмку по чуть-чуть. «Феля, ну что тебе жалко? Давай, налей мне выпить!» — Феликс послушно наливал, но был ее поведением явно недоволен. «Ань, хватит. Что на тебя нашло? Будет плохо … Ань, хватит.» — пытался он ее урезонить. Аня не слушала его, пила и не пьянела. У дочерей раскраснелись щеки и заблестели глаза, а она была вполне себе ничего… это было странно. «Мам, ты сегодня даешь. А то все — не пью, не пью …»

Выпили чаю. Все отяжелели, дети устали. Феликс стал ее торопить ехать домой. Ну, что домой-то? Хотя что тут еще было делать? Поехали. Настроение было отличным. Вечер удался. Аня решила подняться наверх и зайти в туалет. Туалет был и внизу, но ей хотелось на секунду остаться одной, не слышать ни детских криков, ни взрослого, немного пьяного смеха. Она вдруг почувствовала, что устала. Мысли ее были уже дома, сейчас они с Феликсом усядутся около телевизора и успеют посмотреть какую-нибудь передачу. Как все-таки хорошо, что каждая семья живет отдельно, и можно разъехаться по домам.

Аня уселась на унитаз и продолжала сидеть, хотя давно уже пора было идти вниз. Она рассматривала Лидину ванную и одобрительно думала, что дочь у нее очень аккуратная, со вкусом. Ванная была стильная, на столике рядком стояли разные баночки, флаконы и тюбики … «А духов-то сколько … все-таки Лидка больше на меня молодую похожа, чем Катька … я тоже так любила духи … и сейчас люблю …» — лениво подумала Аня. Взгляд ее упал на кусок туалетной бумаги, который она уже собралась машинально бросить в воду, но тут она увидела на бумаге отчетливое ржавое пятно крови. Аня на секунду застыла, потом нашарила тонкую прокладку в коробочке у Лиды на столике и положила ее в трусы. Все это она произвела на автомате. Одетая, она минутку посидела на краю джакузи, потом встала, вымыла руки и спустилась вниз. «А вот ты где! Поехали!» — было видно, что Феликс устал, и ему уже давно хотелось домой. В машине он еще раз сказал Ане, что она прекрасно выглядела, что «ему все сказали, когда ее не было … и что он ей гордится». Телевизор дома они уже смотреть не стали, легли … Феликс что-то ей рассказывал, но вдруг резко осекся: