Проба небес - [7]

— Ичика-кун, как ты думаешь в чем причина того, что тебе удалось доселе невозможное? — спросила меня сенсей.

— Это вы у Шинононо Табанэ спросите, — ответил я. — Она же у нас разработчик и гений мирового масштаба.

Однако, я успел заметить как при упоминании своей сестры, спина Хоки чуть заметно дронула, а лежащие на парте руки напряглись. Но тут слово взяла Чифую-сенсей.

— Внимание класс, скоро мы должны будем решить, кто станет старостой класса. Староста — это что-то вроде представителя страны, но только в масштабах одного класса. Староста участвует от имени класса в соревнованиях, входит в совет учащихся и посещает учительские собрания. Староста — это лидер и глава класса. Также старосте положена увеличенная, по сравнению с остальными, стипендия. На эту должность вы можете выдвигать других или себя. Желающие есть? — закончила Чифую и внимательно оглядела притихших учеников.

— Я предлагаю Оримуру-куна! — раздалось с другого конца аудитории. И судя по нестройному хору голосов, поддерживающим это решение, меня щас пропихнут в старосты, что я даже глазом моргнуть не успею. Но тут, к вопросу выбора старосты присоединилась наша дорогая Сесилия, и не став ходить вокруг да около, тут же взяла коня за рога!

— Чифую-сенсей! Я протестую! — звонко прорезал аудиторию громкий вскрик блондинки. — Как первоклассный студент и будущий представитель Англии, я категорически против того, чтобы Оримура был нашим старостой!

Класс тихо внимал, учителя стояли молча, и судя по взгляду Чифую — её такой вариант старосты не обрадовал. А Сесилия все набирала обороты.

— Я Сесилия Олькотт, буду гораздо лучше смотреться на месте старосты и представителя класса, чем этот неотесанный и неумелый дурак. И я вообще не понимаю как вы можете его выдвигать на это место! — закончив свою прочувственную речь она оглядела весь класс и победно уставилась на меня. «Ну ладно, радость моя!» — подумал я, щас я тебе устрою предвыборную агитацию. Встав из-за парты в полный рост, с спокойным выражением лица оглядел своих одноклассниц, и подпустив в голов трагического пафоса — начал вещать:

— Дорогие мои одноклассницы и учителя, я согласен с дорогой Сесилией!

— А!?? — непонимающе воскликнула Сесилия.

— Что? Как? — раздалось от некоторых девушек из класса. И судя по удивленным лицам Ямады и Чифую — они не ожидали такого. Но «Остапа уже понесло»!

— Наша редкостная красавица, сказочная умница и небывалых масштабов скромница, а также без-пяти-минут представитель Англии, воистину достойна этого высокого звания, — начал вещать я. — Её изумительные, цвета яркого золота, волосы и синие как море глаза, как нельзя лучше подходят для того, чтобы стать лицом нашего класса! — от таких слов в свой адрес Сесилия даже чуть покраснела, «ну ничего, это только начало!» — подумал я, продолжая свою речь. И хотя я говорил это с серьезным выражением лица, но вот тот пафосный трагизм, которым сочился мой голос выдавал, что вся эта речь неприкрытое издевательство. Кое-кто в классе походу уже начал догадываться, к чему все идет. Но самое вкусное было впереди.

— И даже такому мужлану и неотесанному хаму как я, сразу видно — кто у нас тут самый достойный.

Набрав воздуха для заключительного аккорда, я состроил пафосно-мрачную рожу и начал вещать в стиле ораторов-агитаторов, таких как советские политруки.

— Ведь всем нам известна ее доброта и скромность (класс начал тихонько хихикать), её щедрость, бескорыстие и готовность прийти ближнему на помощь (класс уже открыто смеялся, даже учителя прятали усмешки в ладони), а уж таких навыков в пилотировании не постыдилась бы сама Чифую-сама! — закончив свое выступление и скорчив мину пафосного трагизма, я сел на своё место. Одноклассницы задорно хохотали, Ямада-сенсей тихонько хихикала и даже Чифую широко улыбалась. Не смешно было только красной, как рак Сесилии. Которая, походу, так уже достала одноклассниц своей «элитарностью», что они очень точно поняли мою иронию по поводу её положительных качеств. При всей той издевательской иронии, что я продемонстрировал классу, я не сказал ни одного дурного слова и формального повода придраться ко мне у Сесилии не было, но я не сомневался — она что-то придумает. Предчувствия меня не обманули.

— Ты мерзкий и наглый хам, как ты посмел говорить обо мне в таком тоне? Извинись сейчас же, Оримура или тебе несдобровать! — с визгливо-хищными нотками в голосе гаркнула на меня Сесилия. Смех в классе как обрубило.

— И чем же я тебя оскорбил, непревзайденная ты моя? — спросил я с сарказмом, вызвавшим в классе новый прилив смеха. — Я ведь слова плохого о тебе не сказал, наоборот — хвалил как только мог!

— Да как у тебя только язык повернулся так высказаться обо мне, ты всего лишь простолюдин и мужчина, которые не более чем животные, — не на шутку разошлась Сесилия. — Тебе стоит сейчас же встать передо мной на колени и извиниться!

Одноклассницы испуганно притихли, не желая влезать в разборку. А вот на лице Чифую я увидел признаки зарождающегося гнева. Несмотря на поведение Ичики, своего брата она любила и в обиду давать не собиралась. Как бы не огребла наша надежда Англии по самое немогу, притом не выходя из класса. Поэтому встав и повернувшись к Сесилии, я ей ответил: