Проба на киллера - [12]

— Пока нет, — ответил Горелов и не удержался, подколол стажера: — Пережидают, пока ты не устанешь их ловить.

— А!.. — отмахнулся Игорь. — У тебя все шуточки.

Домой он отправился в полном расстройстве чувств. А буквально через несколько минут после того, как он покинул здание милиции, Горелову позвонили из дежурной части:

— Тут парень тебя спрашивает!..

Высокий, превосходно сложенный, одетый в «фирму», Ушаков мог бы послужить фотомоделью для обложки какого-нибудь молодежного журнала, если бы не напряженное, тоскующее выражение лица, не закушенный край нижней губы и не пугливо бегающий взгляд голубых, опушенных белыми ресницами глаз.

Профессиональным нюхом Горелов сразу почувствовал (хотя и боялся поверить такой неожиданной удаче), что перед ним топчется собственной персоной тот самый «ковбой». Ни о чем не спросив парня, словно боясь спугнуть наваждение, молча кивнул, приглашая следовать за собой.

Когда вошли в кабинет, парень опустился на стул перед столом оперативника. Бескровные губы его дрожали крупной дрожью, словно после купания в проруби, и рот кривился, некрасиво расквашиваясь. Тоскующий взгляд шарил вокруг, не задерживаясь ни на одном предмете, а пальцы опущенных на бедра рук конвульсивно сплетались и расплетались в ускоряющемся темпе.

— Ну-ну, старик, расслабься! — дружелюбно посоветовал ему Горелов. — Ты ж, поди, не новичок в спорте, знаешь, как это делается. С чем пришел-то?

— Я это… — Ушаков с трудом разлепил губы. — Признаться…

— Ну и правильно! — одобрительно покивал Горелов. — Давай рассказывай — сразу полегчает. Хорошо, что сам пришел, это тебе зачтется. Ну, не знаешь, с чего начать? Давай я тебе помогу для разгона. Объясни мне, как это вы ни с того ни с сего решили отрабатывать приемы на прохожих?

— Мы сперва друг на друге, — просипел Ушаков и откашлялся, прочищая горло. — Учились.

— С тренером занимались?

— Ну, как… Северцев… Он в прошлом году ходил в секцию карате… Учил нас приемам.

— Значит, друг на друге сперва?

— Ну да!

— А на прохожих как перешли?

— Потом. Ну, как это?

Горелов понятливо покивал:

— Само собой вышло?

— Ну да…

Из объяснения Евгения Ушакова:

«Самый первый раз это было в конце июля, числа не помню. Мы сидели и слушали музыку. Около часу ночи у нас кончились сигареты. Северцев предложил пойти „бомбить колдырей“. Мы так называли пьяных. На углу улиц Уральских рабочих и Стахановцев увидели одного такого. Подошли, попросили закурить. Он дал нам по сигарете и пошел к универсаму, а мы — за ним. Услышав шаги, мужчина остановился и повернулся к нам лицом. Северцев с разбега ударил его ногой в живот. Мужчина упал, но тут же поднялся и прижался спиной к стене дома. Северцев нанес ему серию ударов в лицо. Кулаками. Мужчина закричал: „Ребята, за что?“. И какая-то женщина закричала на нас из форточки. Северцев успел еще только раз ударить мужчину, как в окно первого этажа кто-то громко застучал. Мы отбежали за угол и решили больше не трогать этого мужчину, потому что Северцев успел забрать у него полпачки сигарет.

В другой раз мы вчетвером гуляли по улице Уральских рабочих и недалеко от улицы Стахановцев увидели идущего навстречу „колдыря“. Он сильно раскачивался. Северцев толкнул меня в бок: „Твоя очередь, начинай!“. Я не хотел начинать, и тогда он сам, разбежавшись, ударил мужчину ногой в грудь. Мужчина упал на колени, а Паклин и Худобин стали пинать его. Мужчина закрывал лицо руками. Я сказал ребятам: „Подождите, может, он сам упадет, и тогда мы его обыщем“. Но мужчина стал подыматься, и Северцев несколько раз пнул его, но безрезультатно. Тогда Паклин сильно ударил его ногой снизу в челюсть, и уже тогда мужчина упал. Северцев вытащил у него из карманов деньги, неполную пачку сигарет и еще спички.

Еще я помню случай на улице Ломоносова. Тот мужчина был выше меня на целую голову, и я не хотел на него идти. Тогда Северцев разбежался и ударил его ногой в спину, но потерял равновесие и упал. Мужчина развернулся и попятился от нас. Раздосадованный падением Северцев, вскочив на ноги, ударил его головой в живот. Мужчина крикнул: „Мама!“ и согнулся, обхватив руками живот. Я сделал ему подсечку, и он упал. А Северцев набросил ему на шею жгут из бинта. Пока он придушал мужчину, Паклин и Худобин сняли с него „саламандры“. Убегая, мы видели, что мужчина поднялся на четвереньки.

На другой день мы напали на какого-то пьяного мужчину на улице Уральских рабочих. Северцева с нами не было, а подробностей я не помню, кроме того, что когда мы с Рудиком отбежали, Паклин стал приводить мужчину в чувство водой из лужи. После этого мы стали дразнить Паклина „медсестрой“.

Больше мы ни на кого не нападали».

Горелов вдумчиво перечитал объяснение, написанное корявым детским почерком и щедро сдобренное орфографическими ошибками.

— Все правильно, только ты, кажется, позабыл упомянуть еще один эпизодик, — заключил он как бы между прочим, словно бы речь шла и в самом деле о каком-то пустячке.

— Какой эпизодик? — спросил Ушаков, напряженно моргая.

— Ну, поднапряги память!

Ушаков потряс головой, словно отказываясь понимать, что от него требовал опер.