Про Машу, Витю и волшебный терминал - [2]

— Правда. Здесь по указу великого князя Константина собирались делать сказочный уголок. Даже дуб нашли подходящий. Он как раз за рекой стоит. Помнишь?

— Ой… А почему не сделали?

— Да кто его знает. Это давно было.

— А сейчас там что? Где Лукоморье было?

— Почти уже всё лесом заросло. Всё заброшено.

Мне стало не по себе. Представились полуразрушенные избушки в густой зелени. И тишина. Никого. Даже комары не звенят.

— А почему село бросили?

— После войны решили, что туда нерентабельно поезда пускать. Это ведь тупик, никуда не по дороге. Станцию упразднили, и стали люди уходить оттуда.

— Почему?

— Потому что люди у дороги живут.

Как хорошо, что через нашу деревню проезжают всякие поезда, а некоторые даже останавливаются. Правда, стоянка всего три минуты, но это нестрашно. На таком поезде должна сегодня приехать тётя Вика.

А мама добавила:

— Но нам это не грозит. Места у нас сказочные.

Сказочные… Мысли запрыгали, как щенки, которые просятся на руки. Сказочные места. Волшебные…

Мама пошла вешать выстиранное бельё, а я начала собираться. Положила в старый рюкзак бутылку с водой, блины в пакете, кусок колбасы, полбуханки хлеба, ножик, газету и спички. Надела джинсы и рубашку с длинным рукавом — хоть и жарковато будет, зато удобно пробираться через колючки. Обошла дом, чтобы мама не заметила меня. Услышала, как она ворчит:

— Опять у Витьки карманы дырявые. Что он в них, колючую проволоку носит?

Я фыркнула и отбежала за угол.

Колючую проволоку Витька в карманах, конечно же, не носил. Он таскал там микросхемы — такие маленькие прямоугольнички с ножками — и всякие шестеренки. Но это был Большой Секрет. Потому что это детали для той самой штуки, которую он строил в сарае.

Я никому об этом не говорила. Я не болтливая.

Витька догнал меня на опушке.

— Ты куда?

— Куда надо.

— Ты головой тронулась?

— Нет.

— Так куда намылилась?

— Зачем ты спрашиваешь? Всё равно ведь не поверишь.

Он дернул меня за лямку рюкзака, усадил в траву:

— Говори. Никуда не пущу, пока всё не объяснишь.

Пришлось рассказать. И про Лукоморье, и про то, что места у нас сказочные. Значит, волшебные. И, если поискать, обязательно найдется такое средство, чтобы Барсик жил долго-долго или вообще всегда. Потому что в сказке всё всегда заканчивается хорошо.

Витька поправил очки:

— Да, такого бреда я ещё не слышал. Ну, допустим, это средство есть. Как ты его найдёшь?

— Есть подсказка.

— Подсказка? — оживился Витька. — Как в квесте? Ну-ка!

— Деревня наша — не просто Дорожки, а Неведомые. Понимаешь?

— Нет.

— Значит, идти нужно по неизвестным тропинкам! Неведомым! И тогда придёшь в сказку!

— Логично, — растерянно согласился Витька. — А где их найти?

— Надо перебраться через реку, где дуб. И оттуда идти теми тропинками, которые не знаешь.

Брат хмыкнул, покусал губу, почесал бровь. И встал:

— Я знаю, где в камышах спрятан плот. И давай сюда рюкзак.

* * *

Дуб был старый, с толстым бугристым стволом и ветками, свисавшими почти до земли.

— Куда теперь? — спросил Витька.

Я махнула рукой.

— Почему именно туда?

— Потому что по всем другим тропинкам я ходила. А куда эта ведёт, не знаю.

— Пошли.

Мы зашагали через поле к лесу. А там все тропинки оказались неведомыми. Мы шли наугад. Постепенно лес становился всё гуще, приходилось продираться через подлесок. Витька исцарапался, шипел, но молчал. Он-то оделся в шорты по колено и футболку. Мне даже жалко его стало.

Потом тропинки совсем кончились. И силы у нас кончились тоже. Мы упали в высокую траву.

Витька вытащил из кармана телефон, глянул на него и засунул обратно.

— Нет сети.

— Значит, мы действительно далеко забрели.

— Чему ты радуешься? А если мы заблудились?

На секунду стало страшно. А потом я просто почувствовала направление. Как стрелка компаса, который нам показывали на уроках. Я точно знала, где дом.

— Не бойся, — сказала я. — Дорогу обратно я найду. Давай обедать.

Мы съели колбасу, чтобы не испортилась, и половину блинов. Хлеб решили потом поджарить на костре, перед тем как идти обратно. А пока нужно осмотреться вокруг. Всё-таки должно быть здесь что-то сказочное. Не зря же мы так долго шли!

Витька встал и, охая и ругаясь, полез в заросли. И почти сразу крикнул:

— Оба-на! Машка! Рули сюда!

Я нырнула за ним.

Витька стоял, почти упираясь в бревенчатый сруб, почерневший от времени.

— Избушка!

— Ага.

— Может, в ней кто-то живёт?

— Вряд ли. Смотри, как всё заросло.

Мы обошли дом вокруг и не сразу нашли дверь. Темная, разбухшая, она почти сливалась со стеной. Ручки на ней не было.

Витька схватил за край, потянул, потом повис на досках. Сначала ничего не происходило, а потом дверь охнула и распахнулась. Витьку мотнуло в сторону и зашвырнуло в заросли. Я бросилась к нему:

— Витечка, ты живой?

— Живой, — прокряхтел Витька, выбираясь из кустов.

Я вытащила у брата из волос веточки и отряхнула листья. Кажется, с ним ничего не случилось.

Мы вошли в избушку. Внутри было темно. В маленькие окна почти совсем не проникал свет. Но всё равно мы разглядели, что в доме ничего нет. Совсем ничего. Когда люди уезжали, они увезли все вещи. Только печь выделялась светло-серым пятном.

Витька шагнул туда, к печи. Мне вдруг стало страшно. Я хотела крикнуть: «Куда ты!» — но почему-то не смогла. А Витька спокойно сказал: